— Обычно по утрам я спускался по ним, — прошептал он ей на ухо. — Такое удовольствие!
Он буквально почувствовал ее улыбку.
— И правда, необычно широкие перила.
— И такие гладкие, ни гвоздя, ни сучка. Мы с братьями вечно этому дивились. Зачем эти безумные Уортоны сделали такую лестницу?
— Должно быть, и во мне тоже есть та же сумасшедшинка, — предположила Лили и, забралась на перила, раздвинув ноги.
Возбуждение Деклана достигло предела.
— Погоди, — вскричал он и в два прыжка оказался в самом низу лестницы. Вытянул руки вперед, он приготовился ловить ее. — Доверяешь мне? В первый раз лучше со страховкой.
Лили хотела что-то сказать, но потом передумала. Глаза ее горели решимостью.
Она поудобнее устроилась на перилах и… покатилась вниз.
Деклан раскинул руки в стороны и принял девушку в свои объятия.
Оба рассмеялись.
— Все нормально? — спросил он.
Она кивнула.
— А ты? Ничего тебе не сломала?
И ее рука оказалась там, где он меньше всего ожидал и больше всего хотел.
— Поцелуй меня, Деклан, — выдохнула она, и ее дыхание обожгло ему шею. Ответив на эту мольбу, он обрушился на нее с поцелуями, желая испить эту страсть до дна.
Я люблю ее… пронеслось у него в голове.
Эта мысль появилась в нем совершенно внезапно, но была абсолютно естественной, естественной, как дыхание. Однако от этих слов горчило во рту, как самый горький яд.
Лили все еще вся горела от пережитых эмоций, когда они прибыли домой к ее матери. Был уже почти полдень, и у нее не было намерения объясняться, где она провела все эти часы.
После их безумной оргии у лестницы Деклан стал почему-то странно спокойным, даже чуточку отстраненным. Возможно, он был так же поражен силе их взаимных чувств.
Лили покачала головой, вспоминая, как катилась с перил. Только Деклан мог придумать для них подобную забаву. Они словно бы вернулись в детство. И только она могла бездумно согласиться на эту идею.
— Чему смеешься? — Деклан повернулся к ней, заглушив мотор.
— Над тобой… над собой. Над нами.
Отчего-то он вдруг нахмурился, его взгляд потемнел.
— Что ты имеешь в виду?
Они же были настоящими родственными душами!
— Да так, ничего в общем-то. Просто мы оба сумасшедшие. Словно пара дикарей.
И почему она не сказала ему всей правды? Потому что между ними еще существуют незримые преграды? Призрак той самой древней вражды между Гейтсами и Уортонами.
Или, может, потому, что не хотела пугать его. Жизнь научила ее смягчать любые углы. Если бы она могла пренебречь приличиями, тактом и рассказать ему то, что она чувствует на самом деле! Например, что она влюбилась в него.
