Все замолчали, но долгим это молчание быть не могло. Казалось, что-то постороннее, какая-то мысль, совершенно неуместная в обстановке господского особняка, закралась сюда и неотступно витает в полутьме гостиной.
— Нашел в реке! — вернулся отец к вопросу о львах. — Хорошенькое объяснение! Не сам же он туда прыгнул!
— А почему бы и нет? — с напускной бодростью произнес доктор Мартора.
— Что вы имеете в виду, доктор? — нахмурилась синьора Мария, которой вообще не нравились остроты старого друга.
— Я говорю, почему бы не предположить, что лев сам прыгнул? Река протекает как раз под ним. И расстояние небольшое — каких-нибудь двадцать метров.
— Что творится на белом свете! — Мария Грон еще раз попыталась сменить нежелательную тему. — У нас каменные львы принимаются прыгать, а вот в газете пишут, возле острова Ява открыт вид говорящих рыб.
— А еще призывают тезаврировать время, — не к месту добавил Федерико, у которого в руках тоже была газета.
— Что, что ты сказал? — со смутным беспокойством переспросил отец.
— Так здесь написано: «Тезаврируйте время! Баланс делового человека в активе или в пассиве, в зависимости от ситуации, должен учитывать и время».
— В пассиве, конечно, какой актив в такую погодку! — опять сострил Мартора.
За большой портьерой раздался звонок. Кто-то все-таки появился из коварной тьмы, преодолев преграду заливавшего мир дождя, который барабанил по крышам и подмывал берега реки, так что они обваливались ломтями. Вековые деревья шумно низвергались вместе со своим земляным пьедесталом с крутых берегов, чтобы на мгновение вынырнуть через сотню метров, перед тем как их окончательно поглотит пучина. Река уже смыла ограду старинного парка с коваными решетками восемнадцатого века, скамейками и двумя каменными львами.
— Кто бы это мог быть? — проворчал старый Грон, снимая очки в золотой оправе. — Даже ночью покоя нет! Держу пари, опять тот надоедливый миссионер со своей дурацкой благотворительностью. Жертвы наводнения, жертвы наводнения! Где они, эти жертвы? Всё просят и просят деньги, а я пока не видел ни одной из этих жертв! Как будто… Кто это? — вполголоса спросил он у слуги, появившегося из-за портьеры.
— Синьор Массигер! — объявил слуга.
Доктор Мартора обрадовался.
— А, наконец-то, наш милый Массигер! Мы тут на днях дискутировали… О, из этого молодого человека выйдет толк.
— Пусть он будет хоть семи пядей во лбу, — проговорила синьора, — меня это как раз меньше всего волнует. Вам бы только поговорить… Не люблю я этих дискуссий. И вообще я должна сказать, что этот молодой человек у меня симпатий не вызывает… Послушай, Джорджина, — повернулась она к дочери, — будь любезна, поздоровайся с ним и сразу отправляйся спать. Уже поздно, дорогая.
