На последний вопрос нужно было ответить, и Линда слабо кивнула.
— Да.
— Вот и умница. — Глаза Ралфа озабоченно скользнули по ее белому лицу. — Я отвезу тебя в мой коттедж, хорошо? И буду спать на кушетке, если тебе так спокойнее.
Совсем не спокойнее, подумала Линда, но промолчала.
— Ты не хочешь больше говорить о случившемся?
У Линды возникло ощущение, что Ралф сказал куда больше того, что хотел, и она покачала головой.
— Нет. Я хочу забыть об этом.
Ралф молча вел машину, сосредоточив внимание на дороге. А Линда задавалась вопросом, сколько еще это может продолжаться, как долго они будут мучить друг друга? И выхода не было и не будет. Ни сейчас, ни потом. Лучшим и в то же время худшим, на что она могла рассчитывать, был развод и ее полное одиночество.
— Приехали. Думаю, чашечка кофе с коньяком тебе не повредит.
По голосу Линда поняла, что Ралф пытается казаться оживленным, чтобы хоть как-то отвлечь ее от переживаний.
— Может, ты позаботишься о кофе, пока я переоденусь?
Линда взглянула на его рубашку, в нескольких местах порванную, в пятнах крови, и ей опять стало, нехорошо. Ралф отпер входную дверь и пропустил гостью вперед.
— Ралф… — Линда замялась.
Он ждал, вопросительно глядя на нее, такой красивый, такой сильный и умный, такой любимый.
— У тебя синяк под глазом. Мне кажется, надо сделать примочку.
— Пустяки, заживет, как на собаке. — Он равнодушно махнул рукой и повернулся, чтобы уйти в спальню.
— Нет уж, прошу тебя. — Она схватила его за руку. — Пожалуйста, сядь, я принесу воду и полотенце. Ссадины надо обработать в первую очередь, а все остальное подождет. В противном случае придется обратиться к врачу.
— Что ж, если ты желаешь похлопотать и поухаживать за мной, ничего не имею против. Я так соскучился по всему этому.
И Ралф улыбнулся своей особенной улыбкой, которая всегда нравилась Линде. Она быстро вышла, в горле стоял ком, на ладонях остались глубокие красные отметины от ногтей, так сильно она сжала кулаки.
Вернувшись в комнату, где стояла какая-то особенная звонкая тишина, Линда опустилась возле мужа на колени и мягко дотронулась до опухшей скулы смоченной в перекиси водорода тканью, беззвучно молясь, чтобы у нее хватило сил сдержаться, не выдать себя.
— Поцелуй меня.
— Что?
— Я попросил поцеловать меня.
Она медлила, а его голос стал еще нежнее.
— Пожалуйста.
И Линда сдалась, хотя знала, что не должна. Едва коснувшись губами ссадины под глазом, она дала волю желанию и принялась осыпать поцелуями лицо Ралфа. Он ответил дико, неистово, прильнув к ее губам, как умирающий от жажды к живительному источнику влаги. Пути назад теперь не было.
