И с ними повторилось то, что повторяется всякий раз, когда возникает в небе так называемый особый случай: на земле думают, рассчитывают, а потом запрашивают, что скажут сами летчики.
— Ноль тридцать пять, ваше решение?
Миловидов ответил сразу, однозначно, как давно решенное:
— Садиться!
Итак, что хочешь, то и выбирай: летчики — за посадку, инженер — за катапультирование. Как ни особый случай в авиации, так прямо или косвенно, но ни один не обходится без руководителя полетов, ему и отвечать по всей строгости закона; посадил летчик самолет — честь ему и хвала, случилось несчастье — виновником остается руководитель полетов: не сумел грамотно оценить обстановку.
— Ноль тридцать пять, от первого ко второму проверить управляемость на предпосадочной скорости!
Вязничев оценил эту команду. Глебов смотрит вперед, проигрывает вариант посадки, не принимая его вслепую. На малой скорости из-за дополнительного сопротивления может не хватить запаса аэродинамических рулей управления. Попросту говоря, есть опасность, что самолет перевернется через крыло и рухнет перед полосой. Глебов давал команду проверить поведение машины на высоте, безопасной для катапультирования.
— Проверил. Держится устойчиво! — доложил Миловидов.
Руководитель полетов хоть и не бухгалтерский работник, но и ему надо уметь считать. Быстро и хорошо все «за» и «против». Что «за»? Во-первых, самолет до полосы держать можно; во-вторых, подготовка летчиков не вызывает никаких сомнений: и сядут отлично, и после посадки не будут ждать, куда кривая вывезет; в-третьих, как-никак, а самолет будет уже на земле, можно и со стороны оказать помощь.
Что «против»? Никто не знает, как поведет себя самолет после приземления на развернутое поперек колесо. Ну и возможные отказы авиатехники. Они могут быть, могут и не быть. Есть риск? Есть! Зато в случае удачи сохраним машину.
— Ноль тридцать пять, вырабатывайте топливо до минимального остатка!
Значит, Глебов принял решение сажать самолет. Запас топлива при аварийной посадке только лишний горючий материал.
Осталось получить подтверждение на посадку у командующего.
Глебова соединили в несколько секунд.
— Майор Глебов. Разрешите доложить?
— Да, да, Глебов! Слушаю вас! — В голосе командующего, приглушенном расстоянием, чувствовалось ожидание доклада.
— Приняли решение сажать!
— Сажать?
— Так точно!
На какое-то время установилось молчание.
— Решение Вязничева, надо полагать, такое же? — уточнил генерал.
