Почему же две великие нации пали столь низко? Возможно, корни этого следовало искать в прошлом. Цвет обеих наций пал на полях сражений Первой Мировой войны или разочаровался в попытках добиться совместных действий наших стран. В результате остались те, кто остались. Если бы, пусть даже случайно, у нас появилась надежда выиграть войну, — хотя она казалась очень далекой, — поэтому, чтобы защитить наших детей, следовало позволить молодым людям, которые были способны сражаться, участвовать в управлении государством.
Я прочитал много книг о последней войне и знал, что она привела к гибели множества людей, стала причиной хаоса, разрушений, ужасающих страданий, за которыми последовали новые, ранее невиданные бедствия — душащая страну инфляция, разгул преступности, промышленный спад. Я надеялся, что все это не повторится в новой войне. И если все-таки она разразится, виновные в этих преступлениях понесут тяжелое наказание.
Мои размышления оборвались, когда мы проехали Вудсток-Роуд, где находилась моя школа Сент-Эдвард, и прибыли в Оксфорд. Фредди бросил старушку «Элвис» перед пабом, куда мы решили заглянуть на минутку. После пары кружек пива к нам подошли ребята, которых мы знали. Все они оказались в той же лодке. Кое-кто отправлялся в Оксфордскую университетскую эскадрилью, другие должны были служить в армии, кто-то ждал призыва во флот. Мы расстались только после дюжины пива, чувствуя себя гораздо лучше, и отправились пообедать. Было уже довольно поздно, и мы изрядно проголодались, а потому завершили королевскую трапезу бургундским урожая 1928 года.
После новой порции выпивки я буквально ввалился в вагон поезда.
«Прощай, Фредди, удачи».
«Прощай, Гай. Бог знает, когда я увижу тебя вновь. Всего наилучшего».
И поезд двинулся на север.
Что за путешествие! Я впервые столкнулся с затемнением. Вагоны были набиты до отказа солдатами и гражданскими, все куда-то стремились. После множества остановок, под крики и вопли, звон фляжек, в 4 утра мы прибыли в Линкольн. Я жутко страдал от похмелья. После некоторой нервотрепки, подписав пару бумажек, я отправился на автомобиле в Скэмптон. «Солнечный Скэмптон», как мы его называли, так как он находился в Линкольншире, и мало кому удавалось там погреться на солнце. Но с прошлой войны в этом городке осталась старая база бомбардировочной авиации. Когда мы въезжали в ворота, я отметил, что все окна закрыты черными шторами, а уличные фонари погашены.
