— Сколько на кону? — нервно уточнил процветающий бизнесмен.
Петр склонил голову и мысленно подсчитал:
— Двести семьдесят тысяч.
— Свою карту,— все еще не решившись, потребовал Микун.
Грынич открыл. У него был бубновый король.
Микун еще раз повертел в руках своего туза, взглянул на короля бубей и сплюнул через левое плечо. Он решился. Метнув Коженю быстрый взгляд, чтобы тот проследил за картами, Микун вышел из гостиной в другую комнату и тут же вернулся с целлофановым пакетом в руках, набитым пачками банкнот. Он стал выкладывать их на стол, громко считая:
— Сто... двести... двести пятьдесят... Иду на все. Карту.
— Минуточку,— остановил его Грынич,— Если вы выиграете, в банке останется двадцать тысяч.
Микун скрипнул зубами и схватил деньги, лежащие перед председателем кооператива.
— Здесь только десять тысяч,— пискнул Кожень.
Микун бросил эти деньги на кон и объявил:
— Десять тысяч останется вам, дорогой гость.
— Если вы выиграете,— простодушно подтвердил Грынич и дал ему карту.
Толстые руки кондитера схватили ее и поднесли к самым глазам. Обвислые щеки дернулись в непроизвольной улыбке.
— Себе.
Грынич взял карту и положил рядом со своим королем. Второй картой была десятка. Всего четырнадцать. Он изобразил на своем лице мину «долгое раздумье» и отложил колоду в сторону.
— Четырнадцать,— сказал он громко и махнул рукой.— Все, хватит, а то некрасиво было бы обыграть хозяина.
Микун молчал. Грынич смотрел на него в упор широко раскрытыми глазами.
— Я проиграл? — спросил он наконец.
На лбу кондитера выступили капельки пота.
— Проиграл? — спросил он еще раз.
Микун швырнул карты на стол и заорал, почему-то обращаясь к Коженю:
— А у меня тринадцать! — после чего подскочил к бару и налил себе полный стакан коньяка. На мгновение его взгляд задержался на поблескивавших стволами ружьях, как будто в этом было спасение.
Грынич взял пакет и стал неторопливо складывать в него деньги. Взгляд, брошенный в угол, где стояли ружья, он заметил.
— Совершенно не понимаю, как это случилось... Уверяю вас, что я не хотел... Нелепость какая-то...— растерянно бормотал он.
И в этот момент он услышал за своей спиной голос таксиста. Грынич еле сдержал вздох облегчения. Безумный замысел Микуна стал нереальным, хотя с проигрышем он, разумеется, не согласился и потребовал реванша. Грынич обещал.
***
Все это было прошлой ночью. Сегодня они условились встретиться в пять вечера. Он понимал, что какой-то сюрприз к этой встрече кондитер подготовит, а если его заготовки окажутся неудачными, может схватиться за оружие. Самым разумным выходом из создавшейся ситуации было бы расстаться «по-английски», не прощаясь, то есть потихоньку уехать. Но это означало бы, что он струсил, убежал. Петр Грынич — Великий Шу так поступить не мог. Кто виноват, что обстоятельства вынудили его вновь стать Великим Шу?
