— Вы не имели ни с кем связи, переписки? — воскликнула Ангелика с сильным волнением.
— Нет. Единственное, ничтожное подозрение, которое могло несколько вооружить против меня жену, было любовное письмо, от женщины вовсе мне неизвестной, подкинутое ко мне коварным другом…
Судорожно пошатнулась Ангелика и почти без памяти упала на диван. Несколько минут была она в таком положении…
— Я думаю, что она его видела, и это несколько ускорило ее решимость, — продолжал слепец. Но Ангелика ничего не слышала.
— Чем вы докажете, что письмо было подложное? — спросила она после долгого молчания, всё еще сомневаясь в страшной истине и стараясь отдалить совершенную уверенность…
— В день бегства жены, не зная ничего о вероломстве друга, я пошел в дом его оплакать с ним вместе мою потерю. Не застав его, я вошел отдохнуть в кабинет и увидел на столе незапечатанное письмо, наскоро писанное его рукою. Так как между нами не было тайн, то я решился прочесть его. Это была черновая того самого женского письма, которое я нашел после на моем письменном столе… Я взял ее и до сей поры храню как доказательство вероломства друга…
— Где, где она? — воскликнула Ангелика, вскакивая и подбегая к слепцу.
Слепец достал из бумажника письмо и подал его Ангелике…
— Это оно! это рука барона! — с ужасом воскликнула Ангелика, пробегая письмо. И вдруг глаза ее помутились, голова страшно потряслась, из груди вылетел пронзительный крик, и она без чувств упала на кресла…
Несколько раз дрожащий голос и необыкновенная живость, с какою слушала Ангелика рассказ, изумляли слепца; но он приписывал это излишней чувствительности ее сердца. Теперь это несколько его встревожило…
— Он невинен, — говорила в беспамятстве Ангелика, — я изменила ему для человека, которого ненавидела… Я изменила ему! Жизнь моя была с ним так прекрасна, счастье так прочно, любовь моя так беспредельна, — и я изменила ему! О, боже мой! для чего не поразил меня гром твой в ту самую минуту, когда я изменила ему! Он невинен! О, как я счастлива! Что ж я медлю? Передо мной он — невинный, верный мне — и я не брошусь ему на шею!
И она готова была кинуться ему в объятия…
— Прочь, прочь от него! — воскликнула она, отскакивая, — Он не примет моих ласк… Он верен, он невинный страдалец, а я — развратная женщина, преступница!
Страшно прозвучали в ушах Ангелики эти роковые слова… Она снова впала в беспамятство…
Слепец ничего не понимал, потому что она говорила слабым голосом, а он слышал только слова, сказанный громче обыкновенного; только по странным телодвижениям его можно было заключить, что он изумлен.
