Ташариана, покраснев, представила, что остается с ним на ночь…
— Спасибо. Со мной ничего не случится.
Ей очень не хотелось его обидеть.
— Я как раз напротив, если тебе что-нибудь понадобится.
— Спасибо, Джейби, ты очень добр ко мне.
— Таша, я хочу тебе помочь. — Он взял ее за руки. — Мне нравится быть полезным, особенно для тебя.
Он поднес ее правую руку к своим губам, и в глазах у него мелькнула непонятная тень. Тронутая его сдержанностью, Ташариана затрепетала, когда он стал целовать ей пальцы.
Джейби выпрямился, но не выпустил ее руки, и она знала: стоит ей посмотреть на него, как он ее поцелует. Один только шаг — и она в его объятиях, в которых ей было так хорошо восемь лет назад… Но она не сделала этого шага. Она не могла позволить себе воскресить любовь к Джейби. Один шаг повлечет за собой другой, а она лучше умрет, чем позволит ему узнать об "операции". У нее нет права на его поцелуи. Она не должна думать об этом. Так что лучше держать дистанцию, как бы это ни было тяжело.
— Спокойной ночи, Джейби, — прошептала она.
Он вздохнул и отпустил ее руку. Разочарован тем, что упустил благоприятный момент? Или ему так же трудно расстаться с ней, как ей — с ним?
— Спокойной ночи. — Он вышел за дверь и остановился в коридоре. — Увидимся утром — скажем, в половине девятого.
— Хорошо.
Теряя силы, Ташариана быстро разделась, сполоснула лицо и повесила на плечики платье. Потом она достала мешочек с бриллиантами и постояла несколько минут у входа в ванную, не зная, куда их лучше спрятать. Это было единственное ее богатство, и у нее не было никакого желания отдавать его вору, если он вдруг вздумает залезть в ее номер. Слишком много она путешествовала, чтобы не знать, что бриллианты просто так не бросают.
Где он будет искать? Ташариана, прикусив губу, оглядела комнату. А куда он не заглянет? Скорее всего, в туалет. Она пошла в туалет, подняла крышку бачка и увидела, что там вполне достаточно места, только надо как-то подвесить мешочек. Для пущей верности она взяла пластиковый пакет, который был приготовлен для обуви, вложила в него свой бархатный, закрепила его внутри бачка и закрыла крышкой.
Довольная, она улеглась в постель.
Правда, вскоре ее разбудил какой-то шум. С бьющимся сердцем она уселась в постели, завернувшись в простыню. Дверь распахнулась, и на фоне освещенного коридора возникла знакомая тучная фигура.
