— Ну-ка, а теперь ты попробуй.
Я нырнул в транс и подсмотрел что вижу, стараясь запомнить точнее. А увидел я разноцветные крутящиеся вихри, водящие вокруг меня хоровод и опять приглашая танцевать. "Некогда. Оранжевая, ко мне". Мне легче было считать стихии женщинами: в меру капризными и послушными. По-моему, их это устраивало. Оранж кокетливо подплыла, превратившись в псевдочеловеческую фигуру, состоящую из вертикального вихря с характерными женскими изгибами и казалась похожей на женщину в длинном платье с руками за спиной, если смотреть издалека в тумане. "Мда… похоже, у меня спермотоксикоз, одни бабы мерещатся. Буду считать тебя оранжевым туманным вихрем, согласна?" По-моему, согласилась, и я быстро вынырнул обратно. Рон, заметив мое мгновенное "отсутствие", уважительно хмыкнул.
— Уже разглядел? — спросил удивленно.
Я только кивнул.
— Начинай на своей правой руке.
Как же приступить? С минуту тупо смотрел на руку и представлял в голове оранжевый вихрь, заставляя скользнуть на руку. Н и ч е г о. Расслабился и опять уставился на руку, повторяя все те же манипуляции в мыслях. И снова, и снова. Устал жутко. Сбился со счета, сколько раз пытался. Казалось тысячу. Зато выучил каждую трещинку на ладони, внимательно разглядел грязь под срезанными кинжалом ногтями, досконально изучил ауру руки и даже шум тока крови услышал, а добиться появления какой-то Оранж не могу! Со злости просто позвал. Мысленно, конечно: "Оранж, чертовка, зову — зову, а ты не идешь!", и вмиг перед лицом появился о б и ж е н ы й оранжевый вихрь. У меня просто челюсть упала: "Э-э, извини, я только сейчас позвал, простила?", она простила, "давай, я буду мысленно представлять тебя в любом месте своей ауры и ты там будешь появляться, согласна?". Конечно, согласилась и сразу оказалась на моей ладони: "А возвращаться обратно к себе будешь, как только я пожелаю или долго перестану нуждаться. Вдруг забуду, только без обид, хорошо?", Оранж снова оказалась согласна. Настроение поднялось до небес! Пожелал и Оранж исчезла. С улыбкой до ушей, повернулся к учителю. Грома было не узнать. У него был такой глупо-удивленный вид, что я чуть в открытую не рассмеялся. Еле сдержался.
— Эй, Рончик, очнись! Ты как чукча, который в первый раз паровоз увидел. Да объясни, наконец, что случилось! — вряд ли он понял про чукчу, но очнулся.
— Видишь ли, — он помолчал и снова продолжил медленно, — такого не должно быть никогда.
Продолжил уже нормальной речью.
