— Понятно…
Он потоптался, растерянно похлопал себя по бокам и откланялся. Нельзя было, чтобы его здесь видели. Объясняй тогда каждому дураку, что к чему. И чем больше будешь объяснять, тем меньше тебе поверят. А там, смотри, и Савл, если не приревнует, то все равно морду набьет для порядка.
Утром Иван отводил взгляд от Чепурушечки и молчал. А она посматривала на него и вздыхала.
— Ты бы сходил к куму Халдею, — посоветовала, провожая мужа за калитку. — Он обязательно что-нибудь придумает. Надо избавиться от этих хлопот, а то стыда не обберешься.
— А что? — согласился Иван. — Давай вечерком вдвоем сходим.
— Сходим, — миролюбиво простила его Чепурушечка, и у Ивана один камень свалился с плеч.
***
Рассказ Ивана кум Халдей слушал внимательно, время от времени посмеиваясь. Смех у него был не громкий и казался немного деланным, при этом Павел Дмитриевич отводил голову в сторону и наклонялся, будто не хотел, чтобы его смешок видели.
— Плохи дела у нашей Цили, — сказал почти серьезно, выслушав Ивана.
— Кум, выручай, так как под расстрел попадаить мой авторитет.
— Не ходи туда больше, вот и все дела. Какой может быть расстрел?
— Налицо, Чепурушечка, неразрешимая дилемма... — упрекнул Иван жену. — А ты уверяла: кум, кум...
— Если б же она к нему не цеплялась, — вмешалась в разговор Чепурушечка. — А то видишь... Не бросай его в беде, кум, ей-богу тебе говорю. Придумай что-нибудь. Ты же знаешь, какой у Цили язык. Нам теперь хоть уезжай отсюда...
— Вот, например, она снова придет, — чесал за ухом Иван. — Что я ей скажу? Слушай, а может, ей поделано?
Павел Дмитриевич в конце концов проникся озабоченностью своего друга, начал по-другому относиться к обстоятельствам, в которые тот попал.
— Дела-а-а... — он положил ногу на ногу и оперся о колено локтями. — Ну что ж, тогда давай сделаем так. Ты ей — только под большим секретом! — посоветуй обратиться ко мне, дескать, здесь дело нечистое, а этот Халдей разбирается в магии и обязательно поможет. А уж я что-нибудь придумаю.
***
Позже, будто ненароком, Циля встретила Павла Дмитриевича около заводской проходной и бросилась к нему.
— Сосед! Чего это вас не видно во дворе? — брякнула первое, что придумалось. — Или, может, вы дома не ночуете?
Еще и заедается, чтоб оно скисло! — подумал Халдей, а вслух сказал:
— Я как раз ночую дома, а вот к вашему Савлу, замечаю, одна краля липнет, — надо было ускорять процесс, а не танцевать с нею семь-сорок.
— Ой липнет, ой липнет! — аж запела та. — Что делать, ума не приложу.
