Зори нависли над Иваном и заговорщически подмигивали ему. Как хорошо! Когда есть такое небо над тобой, то разве можно чувствовать себя одиноким. Он еще раз бросил взгляд на окна, увидел свет в обеих спальнях. Разошлись по своим углам и читают. Это не меньше чем на полчаса.
Иван снова лег навзничь, сладко зевнув. И тут... Вот оно! Он увидел, как ко двору подкралась темная фигура. Это была женщина, ее голову покрывал платок. Руками она придерживала его под подбородком. Задний угол платка закрывал спину, спускался еще ниже и кистями доставал ей почти до пят. А впереди два длинных конца свисали между коленами, то попадая между ногами, то разлетаясь в разные стороны. Женщина осмотрелась направо-налево и, убедившись, что свидетелей нет, стремительно пошла к веранде.
В этот миг в Цилиной комнате свет погас, а в Савелевой тускло загорелся ночник. Предательски скрипнула входная дверь, в тишине комнат зашелестели торопливые шаги посетительницы. Все было настолько ярким, реальным, наполненным мелочами и деталями, что это трудно передать словами. У женщины светились глаза, светилось даже дыхание, искры отлетали от рук, когда она сняла с головы накидку и положила себе на плечи. Толстые русые косы, разделенные прямым пробором, были уложены так, что конец левой соединялся у основания с правой, а конец правой — с левой, отчего они тяжело свисали на шею двумя дугами, обращенными выпуклостью вниз.
Иван осторожно повернулся набок, стараясь не выдать своего присутствия. Каждый миг что-то менялось, появлялись новые детали и рождали в нем новые ощущения. Казалось, он ощущал тепло ее желания, жажду ее страсти и беспомощность удовлетвориться. Так как Савел спал! Женщина оказалась невысокого роста, но плотненькой. Она была удивительно молодая, белолицая, с розовыми устами, раскрасневшимися щечками. Ее большие серые глаза — глубокие и печальные — располагались далеко от переносицы, и все лицо с мягкими округлениями имело хоть и продолговатую форму, но не было узким. Красота девушки — как ее можно было называть женщиной, такую юную? — поражала и, как все прекрасное, казалась знакомой.
— Ха-ха-ха! — вдруг засмеялась она, широко раскрывая рот и демонстрируя белые ровные зубы, стоящие один в один, будто ненастоящие.
Легко закачались занавески и тем отвлекли на себя Иваново внимание. Он не заметил, как девушка оторвалась от пола и зависла над Савелом, распластавшись птицей.
— Ха-ха-ха! — смеялась она, и у Ивана мороз пошел по коже.
