Они с Килей были почти соседями — жилы на разных улицах, но их дома стояли на перекрестке этих улиц с одним и тем же переулком. Огороды их усадеб выходили друг к другу тылами и граничили рядом развесистых шелковиц.
Сейчас Татьяна и Киля мало встречались вне школы, а когда были детьми, то, как кукушки, вдвоем сидели на шелковицах и ждали, когда покраснеет первая ягода, чтобы сорвать ее, еще зеленую, кисленькую. А в пору массового созревания шелковицы обе ходили с фиолетовыми мордочками, руками, коленами, иногда и с фиолетовыми животиками. К сладкому соку приставала пыль, грязь. Хотя выстирай или выбрось, было, детей!
— Пошли домой, — сказала Килина. — Не сиди здесь.
В интонации слов ощущалось, что она понимает ситуацию, звучало сочувствие, читалось желание помочь Татьяне преодолеть в себе боль. Но Татьяна не приняла этого участия.
— Хороший вечер, почему бы ни посидеть.
— Пошли, у меня есть идея, обсудим ее дорогой, — настояла Киля.
— Да, пошли, — Татьяна оторвала себя от скамейки, безнадежно взглянула в сторону, где в окружении одноклассников все еще красовался Алексей. — Такой, значит, был сегодня день, — сказала, обращаясь неизвестно к кому и неизвестно что имея в виду.
«Никогда уже не выпадет мне побыть с ним наедине...» — думала, перебирая в памяти какие-то незначительные детали их встреч, детских, спонтанных. Это «никогда» удручало ее, так как она больше не представляла радости без этого мальчика. Если бы сейчас у нее спросили, кто ей самый родной, самый понятный в мире, она бы сказала, что Алексей. Казалось, что он — это она сама, только в другой, не проявленной ипостаси.
«Изменился, — отметила про себя об Алексее. — Возмужал, стал взрослым». Таким он нравился ей еще больше. Сердце сжимала незнакомая мука, а потом прокатывалась по всему телу и замирала где-то в коленах. Ноги подгибались и не хотели уносить ее душу от Алексея.
Они шли с Килей по главной улице поселка, на много километров бегущей к Днепру. Впереди медленной походкой шла неразлучная четверка, возглавляемая высоким «конским хвостиком» Тамилки Вукоки, словно это был символ независимости ее драгоценной особы.
Да, она, Татьяна Коржик, тоже сумеет взять себя в руки, сумеет преодолеть волнение, запрятать любовь в дальний уголок сердца, не выкажет больше слабости, не выдаст дорогое чувство.
Собирание камнейРаздел второй
1
На следующий день утром Киля Калина и Татьяна Коржик были уже у Павла Дмитриевича. Татьяна ни словом не обмолвилась о планах Раисы Ивановны относительно приглашения Низы Павловны на торжественную линейку. Вышло так, что посетить дядю Павла ее пригласила Киля. И она согласилась, ведь уже была настроена на этот визит.
