— Я играла честно!
— Так я и поверил.
С сожалением посмотрев на брошенные карты, она возмутилась:
— Покажите мне книгу, где написаны правила игры!
— Зачем? Вы принадлежите к тому типу людей, которые читают правила, а потом все равно поступают по-своему.
— И это вам удалось понять за столь короткое время, пока мы знакомы?
Броуди удивленно поднял бровь, глядя на нее. Не стоило ему это делать. При мерцающем свете лампы он показался Лиле невероятно сексуальным. В убогой обстановке охотничьего домика его запросто можно было принять за разбойника или пирата, устанавливающего собственные правила игры.
— Иного ответа я и не ожидал, — сказал он, будто подчеркивая, что не желает спорить, потому что правда на его стороне. Вы прекрасно знали, что для проведения акции протеста вам нужно получить разрешение властей.
— Для того, чтобы получить разрешение, мне потребовалось бы несколько недель! Кроме того, акция была устроена для благой цели.
— Я так и думал. Могу поспорить, что мошенничали вы при игре в карты тоже с благими намерениями.
— Неужели вы не понимаете, что мы сейчас спасаем Рождество в городе? — страстно произнесла она.
Броуди улыбнулся, чувствуя себя успокоенным. Лиле каким-то образом удавалось создать вокруг себя ореол уюта.
— Почему вы решили стать полицейским? — спросила она, решив воспользоваться моментом и узнать о нем побольше. — Мне кажется, вы больше похожи на разбойника.
— Вам кажется? — он лукаво улыбнулся, отчего в самом деле стал больше походить на разбойника.
— Я просто уверена в этом, — призналась она. — Могу даже представить вас разбойником.
— В юности я был хулиганом, лазал по чужим садам, сбивал почтовые ящики, потом начал выпивать и драться. В один из дней я проснулся и увидел сидящего рядом с моей кроватью Хатчинсона. Оказалось, что прошлой ночью я избил полицейского, но сам ни о чем не мог вспомнить.
— Ничего себе, — произнесла Лила.
— Я прекрасно понимал, что в суде ко мне снисхождения не проявят.
— Что произошло потом?.
Лицо Броуди смягчилось.
— Хатчинсон вправил мне мозги и заявил, что отныне станет следить за мной. Он сказал, что либо я образумлюсь, либо он даст делу официальный ход. С тех пор в моей жизни все изменилось.
Произнеся это, Броуди внезапно смутился, потому что не привык рассказывать о себе.
Сидя напротив Броуди и слушая его рассказ, Лила думала о своем принципиальном и честном дяде Поле.
— Вот таков ваш дядюшка, — мрачно произнес Броуди. — Я благодарен ему, поэтому делаю все, о чем он попросит.
