— Как ваша нога? — спросил он, заметив, как она вздрогнула, надевая сапог.
— Нога? Ах, это. Все хорошо.
— Вы по-прежнему хромаете.
— Да. Рана на пятке долго заживает.
— Вы проверяли рану? Вы уверены, что в нее не занесена инфекция?
Произнеся это, Броуди пожалел о своих словах. Лила скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него.
— Со мной все в порядке, — отчеканила она. — С моей ногой тоже все хорошо. Я сама уже давно о себе забочусь, Броуди Таггерт.
Он поймал себя на мысли, что ему нравятся не только ее губы и уши, но и глаза, и то, как она произносит его имя.
Выйдя за дверь, Броуди обернулся и увидел, что Лила, держа в руке корзинку для пикника, укладывает в нее термос, бутерброды и выпечку. Поставив корзинку на крыльцо, она принялась закрывать дверь. Подняв глаза, Лила заметила, что Броуди смотрит на нее, и быстро отвела взгляд.
— Похоже, в ваш дом можно пробраться, только открыв два замка и одновременно закрыв два другие. Сложная комбинация.
— Преступники именно так и подумают, — твердо сказала она.
— А что преступникам делать в вашей квартире? — заметил он. — Ведь у вас даже нет телевизора, а их воруют чаше всего.
— У меня имеется телевизор, но он стоит в кабинете.
— И пусть на вашей двери такое количество замков, но ведь окно подвала не зарешечено.
Лила побелела как полотно.
Броуди извинился перед ней, но Лила даже не обратила на это внимания. Она пристально разглядывала окно подвала.
— Но ведь окно очень маленькое, — неуверенно произнесла она.
— Вы и представить не в состоянии, через какие щели могут проникать люди.
Она тихо ахнула, продолжая смотреть на окошко.
— О чем вы беспокоитесь?
Лила тряхнула головой:
— Придется поставить решетки.
— Чего вы так боитесь? — вновь спросил он, испытывая желание защитить ее от неизвестной опасности.
Она вздернула подбородок:
— Я ничего не боюсь.
Однако Броуди ей провести не удалось.
Он помог ей усесться в грузовик на заднее сиденье, и Ворчунья тут же положила голову ей на колени и принялась урчать от удовольствия.
— Мило, что вы согласились в свой выходной съездить за елкой, — сказала Лила, когда молчание затянулось.
— Во мне нет ничего милого, — нарочито резко ответил Броуди, — вы еще плохо меня знаете.
— Расскажите об этом кому-нибудь другому. Я же знаю о той истории, когда вы спасли девочку.
— Не стоит читать слишком много газет, — заметил Броуди.
— А разве не мило то, что вы предоставили комитету свой сарай для починки аттракциона?
Броуди молчал, не желая признаваться, что рад тому, как снова преображается парк. Однако, услышав, как вздыхает Ворчунья, он снова помрачнел.
