– Нормально у меня все.
– Нормально и будет. А я вот некоторые свои холсты сюда перенес, сарай ведь не будешь все время отапливать.
– Давно хотел посмотреть. – Я еще когда вошел, сразу же заметил три холста, висящие по стенам. Два из них были завещаны, один простыней, второй цветастой тряпкой. Афиноген словно устраивал выставку своих картин. Позволишь взглянуть?
– Отчего не взглянуть. Смотри. Готовься.
– К чему это еще мне готовиться?
– А к встрече комиссии.
Я не понял, что он имел в виду, пожал плечами и подошел к глухой стене, чуть ли не вовсю длину и ширину завешанной разноцветной занавесью.
– Это напоследок, – сказал Афиноген. – Сначала вот…
Он подвел меня к небольшой картине, висящей между окнами. На холсте было изображено лицо женщины… или нет. И не поймешь сразу. Какая-то галактическая туманность.
– Модернизм? – на всякий случай спросил я.
– Модернизм, экспрессионизм, абстракционизм? Глупость это. Картина и все. Не видишь, значит, не надо.
Я не обиделся, потому что мало что понимал в живописи.
– Да тут и не сразу поймешь!
– А ты не понимай. Ты чувствуй! Здесь чувствовать надо! Поймешь, не поймешь, – забурчал Афиноген. Видно было, что он немного расстроился.
Я чуть отошел, остановился… Лицо… галактика… и два глаза. Один зеленый, второй карий. Снова подошел ближе. Что-то получилось. И теперь, уже уверенно отойдя на два-три шага, я медленно пошел на картину, не отводя от нее глаз. У меня аж дух захватило на мгновение. Прекрасная женщина-галактика, вот что это было! Мать, материя, природа, первоисточник! И дух, струящийся через глаза, живые, разноцветные, дикие, непонятные.
– Ну, Афиноген…
– Почувствовал, – тихо выдохнул Афиноген.
– Да что же это?! Ведь даже страшно, жутко. У тебя тут самая великая тайна природы! Женщина-галактика…
– Можно и так назвать. А вообще-то – «Свет Вселенной». Да дело не в названии. Понравилось, значит?
– Вот это да! Нет, Афиноген Каранатович, это тебе не рассказики клепать. Это настоящее…
– Брось прикидываться, Федор Михайлович. Наслышан о твоих рассказах… Сегодня вот приходили. Сносить, говорят, барак будут. То никакого звуку, а то сразу – сносить. Да и по городу разные слухи ходят.
– А ты слухам не верь. Показывай еще.
– Смотри, коли интересно. Но экзамен ты уже прошел. А эти две я тебе покажу просто так. Афиноген сбросил простыню со следующего полотна. Я снова ничего не понял. Вернее, понял. Но тут же ничего и не понял. Картина была размером метр на два и располагалась вертикально.
