- Но ведь я же не мечтатель, я же точно знаю как!..
Толик улыбнулся, сжал пластинку в кулаке и на кухню не пошёл. В ванной
он открыл оба крана на полную мощность, выпуская на волю шумной струёй
застоявшуюся в трубах воду. Он сунул в рот зубную щётку и стал чистить
зубы ожесточёнными движениями, как пилит ниткой решётку на окне
безнадёжный узник. В дверь ванной постучали:
- Опять весь пол забрызгаешь! Просила же включать осторожно!
- Станция ...ская!
Шум разъезжающихся дверей заглушил интеллигентный голос метродиктора,
так что получилась станция "...ская". В общем, всё равно какая. Судя
по лицам тех, кто окружал Толика в вагоне, действительно - всё равно.
Никто не обрадовался, что прибыл на станцию. А ведь его могло же ждать
там что-то приятное: ну, человек любимый, самая красивая улица на
свете или работа, наконец, на которой человек день за днём делает дело
своей жизни. Разве нет? Но никто не улыбнулся и не сказал: "О! Ну
наконец-то ...ская! А то всё Лубянка да Кузнецкий мост и вечные
французы".
Толик стоял, одной рукой высвобождая шарф из-под воротника: без шарфа
на улице холодно, а в метро в нём, конечно, жарко. В другой руке он на
весу удерживал прибор с большим, но несветящимся экраном. Прибор от
любопытных глаз был спрятан в книжный переплёт. Незаметно от прибора
тянулись и провода наушников, двумя чёрными змейками обвивая потную
толикову шею. Толик рассеяно тыкал кнопки, листая содержание, думая с
чего начать. В глубине прибора покоилась утренняя волшебная пластинка
со срезанным уголком. Когда с собой целая полка любимых книг, отдать
предпочтение чему-то трудно.
Его внимание отвлёк проходящий по вагону мужчина, который то ли
декламировал, то ли напевал какие-то слова:
- Ты идёшь на работу, уходишь с работы, постепенно забывая откуда и
кто ты, постоянно забывая откуда и кто ты...
Толик недоумённо хмыкнул и вернулся к книгам. Он не видел серых букв,
он видел ткань и золото корешков. А потом появились и слова. Толик
погрузился в чтение и перестал обращать внимание на толкущихся
пассажиров в пушистых шапках, напоминающих раздутых от важности котов,
и цветастых пуховиках, напоминающих спасательные жилеты для рафтинга.
Не смотря под ноги, он вышел на своей станции, не глядя протопал к
нужному выходу по привычному маршруту, машинально положил руку на
резиновый поручень эскалатора. Отвлёкся он только когда вышел на улицу
и дорогу ему перегородила лошадь - желтовато-рыжеватая, очень
нескладного вида. На лошади сидел молодой человек в странной одежде.
На Толика он внимания не обращал, зато почтительно и внимательно
слушал старика, который что-то важно втолковывал молодому человеку.
Толик прислушался:
