— Ну? — сказал Мерсье.
— Не надо меня подгонять, — сказал Камье.
Он прошел до угла улицы, чтобы уменьшить риск ошибки. В конце концов он возвратился на крыльцо и высказал свое продуманное мнение.
— На нашем месте, я бы не стал, — сказал он.
— И можно узнать, почему? — сказал Мерсье. — Ведь льет как из ведра, или я не должен верить своим глазам? Неужели ты не чувствуешь, что промок?
— А ты бы предпочел раскрыть? — сказал Камье.
— Я этого не говорил, — сказал Мерсье. — Я просто себя спрашиваю, когда же мы собираемся его раскрывать, если не делаем этого сейчас.
Для беспристрастного взгляда это был скорее и не зонт, а парасоль. От кончика острия до концов растяжек или там распорок было не более четверти всей его длины. Ручка завершалась янтарным набалдашником с кисточками. Материя была красного цвета, или когда-то была, нет, действительно, все еще была, местами. Клочья бахромы с неравными интервалами украшали периметр.
— Ты посмотри на него, — сказал Камье. — Возьми в руки, давай, бери его в руки, он тебя не укусит.
— Отойди! — закричал Мерсье.
— Откуда его вообще выкопали? — сказал Камье.
— Я купил его в лавке Хана, — сказал Мерсье, — поскольку я знал, что у нас один только плащ, и больше ничего. Он просил шиллинг, я дал ему восемь пенсов. Я думал, он бросится меня целовать.
— Его изготовили, должно быть, где-нибудь в 1890-м, — сказал Камье, — я так полагаю, в год Ледисмита на Клипе. Ты помнишь? Безоблачное небо, всякий день пикники в саду. Жизнь лежала перед нами и улыбалась. Не было надежд неосуществимых. Мы играем в осажденный форт. Мы мрем как мухи. От голода. От холода. От жажды. Пум! Пум! Последние патроны. Сдавайтесь! Никогда! Мы едим своих мертвых. Пьем собственную мочу. Пум! Пум! А мы и не знали, что у нас есть еще два. Но что это мы слышим? Крики со сторожевой башни! Пыль на горизонте! Наконец-то колонна! У нас черные языки. Ура, тем не менее. Ра! Ра! Каркаем, как вороны. Квартирмейстер умер от радости. Мы спасены. Веку два месяца от роду[35].
— Посмотри на него теперь, — сказал Мерсье.
Последовало молчание, которое первым нарушил Камье.
— Хорошо, — сказал он, — раскрываем сейчас или ждем, пока погода станет хуже?
Мерсье окинул проницательным взглядом непроницаемое небо.
— Сходи, погляди, — сказал он, — и реши, что ты думаешь.
Камье вновь выдвинулся на угол улицы. Вернувшись, он сказал:
— Возможно, есть небольшой просвет между домами. Ну что, заставишь меня лезть на крышу?
