Поезд тронулся.
— Адью, адью, — закричал м-р Мэдден[20], — они до конца любили меня, они любили.
Мерсье, сидевший спиной к локомотиву, смотрел, как он стоит там, не замечая спешащих к выходу пассажиров, как опускает голову, покуда она не ложится ему на руки, покоящиеся на набалдашнике его палки.
С каким облегчением глаза от этой сумятицы к пустому небу, с каким облегчением обратно.
— В новом свете, — сказал Мерсье, — в совершенно новом свете.
Камье вытер оконное стекло обшлагом рукава, зажав его между ладонью и четырьмя скрюченными пальцами.
— И с целью, — сказал Мерсье, — меня почти что… Он сделал паузу, чтобы подумать. Почти что меня прикончить, — сказал он.
— Видимость ноль, — сказал Камье.
— Ты остаешься странно спокоен, — сказал Мерсье. — Прав ли я, полагая, что ты воспользовался моим состоянием, чтобы подменить экспресс, на который мы договаривались, этим вот катафалком?
Камье что-то пробормотал о сожженных мостах и непристойной спешке.
— Я знал, — сказал Мерсье. — Мною постыдно злоупотребили. Я бы из окна выбросился, если б не боялся растянуть лодыжку.
— Я все объясню, — сказал Камье.
— Ничего ты не объяснишь, — сказал Мерсье. — Ты воспользовался моей слабостью. чтобы одурачить меня, как будто я сажусь в экспресс, когда на самом деле… Лицо его расползлось. С большей готовностью, чем у Мерсье, расползались немногие лица. У меня нет слов, — сказал он, — чтобы скрыть то, что я чувствую.
— Но как раз твоя слабость, — сказал Камье, — и вынудила меня прибегнуть к этой небольшой хитрости.
— Объяснись, — сказал Мерсье.
— Учитывая, в каком состоянии ты находился, — сказал Камье, — требовалось ехать, но в то же время и не ехать.
— Ты низок, — сказал Мерсье.
— Мы выйдем на следующей станции, — сказал Камье, — а там решим, как нам поступить. Если мы сочтем, что стоит ехать дальше, мы поедем дальше. Мы потеряем два часа. Что такое два часа?
— Мне не хотелось бы говорить, — сказал Мерсье.
— Если же, с другой стороны, — сказал Камье, — мы сочтем, что предпочтительнее вернуться в город.
— В город! — закричал Мерсье.
— В город, — сказал Камье, — то мы и вернемся в город.
— Но мы только что из города, — сказал Мерсье, — а ты уже говоришь о возвращении туда.
— Когда мы уезжали из города, — сказал Камье, — было необходимо уехать из города. Так что мы уехали совершенно правильно. Но мы не дети, а у необходимости свои причуды. Если, решив прежде вести нас вперед, теперь она решает вести нас обратно, должны мы артачиться? Я полагаю, нет.
