— Если ты его не хотел, — сказал Камье, — так отдал бы лучше собаке или ребенку.
— Я в слезах, — сказал Мерсье, — не лезь.
Когда поток иссяк, Камье сказал:
— Позволь предложить тебе наш носовой платок.
Бывают дни, — сказал Мерсье, — каждую минуту кто-нибудь рождается. Потом мир полон маленьких сраных Мерсье. Это ад. И нет ему конца!
— Хватит, — сказал Камье. — Ты похож на заглавную S. Лет девяноста.
— Если бы, — сказал Мерсье. Он вытер руку сзади о штанину. Он сказал: — Я готов ползти дальше в любой момент.
— Я ухожу, — сказал Камье.
Бросаешь меня на произвол судьбы, — сказал Мерсье. — Я так и знал.
— Тебе известны мои маленькие особенности, — сказал Камье.
— Нет, — сказал Мерсье. — Но я рассчитывал, что твоя дружба поможет мне перетянуть мой срок.
— Я мог бы помогать тебе, — сказала Камье. — Но я не могу тебя воскресить.
— Возьми меня за руку, — сказал Мерсье, — и уведи подальше отсюда. Я буду семенить подле как маленький щенок или крошечный карапуз. И настанет день.
Ужасный визг тормозов разорвал воздух, за ним последовали вопль и звучный удар. Мерсье и Камье бросились (после секундного колебания) на улицу и были вознаграждены заслоненным вскоре толпою зевак видом большой, толстой женщины, слабо корчившейся на земле. Беспорядок ее одежды рассекречивал потрясающую массу вздымающегося белья, исходно белого цвета. Ее жизнь истекала с кровью из одной или более ран, и уже достигла водостока.
— О, — сказал Мерсье. — Это то, что мне было нужно. Я уже чувствую себя новым человеком.
Он и на самом деле преобразился.
— Пускай это станет для нас уроком, — сказал Камье.
— В смысле? — сказал Мерсье.
— Никогда не отчаиваться, — сказал Камье, — и не терять нашей веры в жизнь.
— А, — сказал Мерсье с облегчением. — Я боялся, ты имеешь в виду что-нибудь еще.
Когда они уходили, мимо проехала санитарная карета, спешившая к месту происшествия.
— Что, прости? — сказал Камье.
— Стыд вопиющий, — сказал Мерсье.
— Не понял, — сказал Камье.
— Шесть цилиндров, — сказал Мерсье.
— И что? — сказал Камье.
— А еще говорят о нехватке бензина, — сказал Мерсье.
— Жертв, возможно, больше чем одна, — сказал Камье.
— Это может быть и ребенок, — сказал Мерсье, — им в высшей степени безразлично[14].
Дождь лил мягко, как из хорошей лейки. Мерсье шел, подняв кверху лицо. Порой он вытирал его свободной рукой. Он уже довольно давно не умывался.
