«Только бы не бойня», — думал я. И казалось, что уже не я, а кто-то другой, притихший и насторожившийся, смотрит на солдата, бросающего позвякивающие камешки под желтым призрачным светом фонаря.
Зазвонил телефон, я подошел и разом забыл все, потому что Г. Б., сам Г. Б. спросил:
— Ну как?.. Успели закончить?
— Мы бы успели за сегодня, — сказал я. — Но времени нет: нас вот-вот погонят отсюда.
Он подумал.
— Приезжайте ко мне.
— К вам? Домой?
— Да… Заодно попрощаемся.
Я бросил трубку. Я завопил.
— На такси! — кричал я в восторге; волнуясь и припрыгивая, я бросился к Петру Яккличу. — На такси! Денег займем у сослуживца. Как вы, Петр Якклич, кредитоспособны?..
— Уж лучше мы самого сослуживца захватим, — засмеялся Костя.
Это был намек. И я тут же подхватил, веселясь и крича:
— Петр Якклич! Едемте с нами! Едем, Петр, не валяй дурака! Там Елена Ивановна. Прекрасная, между прочим, женщина… Ты ведь как будто знаком с ней, Петр?
— Нет, Володя, я не поеду, — Петр вздохнул.
Он был в мрачном похмелье и будто разом потерял все свое веселое обаяние. Он начал жаловаться, что вот дружил с женщиной, дарил цветы, ходил в кино, но пришел другой, старший по должности, и… судьба, видно!
— Жаль, что ты не поедешь, — ядовито сказал Костя. — Такой бы милый вечер получился: она бы тебе обрадовалась. И Георгий Борисыч особенно.
— Петр Якклич… — начал я с жаром.
— Я не поеду. Я не гений, — продолжал Петр, выписывая цифры.
— Петр Якклич. Да послушайте: подымитесь к Михал Михалычу. Он в медпункте. Посидите час-другой с ним…
До Петра доходило медленно, но, когда дошло, он вдруг вскочил, сорвался со стула.
— Конечно! Ведь уже вечер! К Михаилу надо зайти: надо ему хоть пастилы купить! Иду! Где-то здесь гастроном. Пастилы!.. — кричал он.
6
Мы лихо прокатились по вечерней Москве. Розово-желтые краски экономного освещения, яркие двойные фонари, похожие на летящих навстречу огненных ящеров, дома, дома, дома… У Сокольников, резко затормозив, мы чуть не наткнулись на «частника», которого с профессиональной гордостью выругал наш таксист.
— Лихо! — крикнул Костя.
— Что! Вечерок славный провели? — усмехнулся таксист.
Костя, а за ним и я — мы вдруг стали орать песни от странно нахлынувшей радости. Так с песнями мы и прибыли на окраину Москвы, и там, в одной комнатенке, где ютился теперь Г. Б., работали до трех ночи в самом отличном настроении.
Новая жена Г. Б., сорокапятилетняя толстушка, вовсе не красивая, но отменно веселая, тоже не спала ночь и с шуточками жарила всем нам оладьи.
