— Здравствуйте, мистер Монтефалько. Познакомиться с вами для меня большая честь, — произнесла она дрожащим голосом.
Луиджи улыбнулся.
— Он тоже рад познакомиться с вами, signora. Правда, София?
— Да. Папа любит компанию.
Луиджи положил ей руку на плечо.
— Ты не хочешь помочь мне уложить его в постель? Думаю, он все еще чувствует себя усталым после вчерашнего.
— Да. У него слипаются глаза. — Несмотря на свой возраст, София говорила совсем как взрослая.
Джино поцеловал племянницу в щеку.
- Мы с миссис Паркер пойдем в сад. Когда закончишь, можешь присоединиться к нам.
— Хорошо.
Элли молча последовала за человеком, которого больше не считала своим врагом. Переступив порог, она полной грудью вдохнула свежий воздух, наполненный ароматом цветов. Поймав на себе взгляд Джино, она спросила:
— Что так утомило вашего брата?
Его лицо стало непроницаемым.
— Вчера мы похоронили Донату. Не знаю, понимал ли Марчелло происходящее, но София утверждает, что это так.
К горлу Элли подступил комок.
— На ее долю выпало слишком много страданий.
— Вам ли это говорить, — тяжело вздохнул Джино. — София нуждается в отце.
Услышав в его голосе глубокую печаль, Элли поняла, что он очень переживает потерю брата. Любой человек на месте Джино чувствовал бы себя сейчас опустошенным. Но, как ома уже успела заметить, он не был обыкновенным человеком. Джино обладал внутренней силой, которой она втайне восхищалась.
На глаза ей навернулись слезы.
— Всю свою жизнь я прощала тех, кто причинял мне боль, но не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тех, кто заставил страдать это невинное дитя.
Джино подошел к ней поближе.
— Доната всегда была слишком озабочена собственной персоной, чтобы думать о чувствах других людей и меньше всего о чувствах дочери.
Элли закусила губу, осознав, какой тяжкий груз свалился на плечи этого человека.
— Я была единственным ребенком в семье, но всегда хотела иметь брата или сестру.
— Марчелло и я были лучшими друзьями, — тихо проговорил Джино. — Чтобы защитить его и Софию, я привез их на ферму, где могу круглосуточно обеспечивать им безопасность. Никто не проникнет сюда и не выйдет отсюда без моего ведома. Теперь, когда новость о смерти Донаты просочилась в прессу, журналисты хотят превратить ее в скандал десятилетия.
Элли содрогнулась. В ее памяти всплыла ночь, проведенная в тюремной камере, куда он поместил ее, приняв за папарацци.
— Как давно вы воюете с прессой?
— С тех пор, как мы с братом стали достаточно взрослыми, чтобы выходить в свет вместе с родителями. Единственным способом обрести покой было для меня уехать за город.
