- Работа не просто устраивает ее, а захватывает. К тому же она общественница.
- Пусть будет по-вашему. Предположим, из нее и впрямь вышла гениальная птичница. Кто в данном случае в выигрыше? Общество? Возможно. А сама Андреева?.
- Почему вы отметаете ее возможность быть счастливой?
- Да потому, что ее актерский талант на птицеферме не нужен и в прямом смысле - курам на смех.
- Разве мало людей, которых жизнь поставила совсем не на те места, о которых им мечталось в юности, к чему у них природный дар? Ну так что из этого?
- Что? А я вам скажу: пьянство, разврат, преступления, вещизм, нигилизм и прочее.
- То есть все существующие пороки?
- Большинство.
- Любопытно. Но как же Андреева? Не спилась, не стала ни преступницей, ни мещанкой.
- Значит, она устроена так, что умеет включать в себе некую защитную систему и перестраиваться на иной вид деятельности. Таких людей много, но это отнюдь не наилучший выход. Потому что стопроцентная отдача и такое же удовлетворение происходят далеко не у каждого. Вероятно, в будущем научатся легко распознавать тот вид деятельности, в котором человека ждет наибольший успех. Возьмем, к примеру, вас.
- Ну-ну, - встрепенулась она.
- Вы уверены, что журналистика ваше призвание?
- До сих пор не сомневалась. По-вашему, мой удел готовить мужу бифштексы и рожать детей?
Он скривился:
- Зачем утрировать? Речь вовсе не о женских функциях. Встряхните свою память. Кем вы хотели быть в детстве?
- Кем только не хотела!
Журналист она неплохой, печаталась и в республиканской, и даже в центральной прессе. Но ведь собиралась в медицинский... На факультет журналистики попала случайно, составляя компанию школьному другу Димке Игнатьеву. На втором курсе они оказались чужими, однако менять профессию не захотела, тем более, что все шло успешно.
- Эдак у каждого найдутся не одна, а две-три нереализованных профессии. А вы что, несостоявшийся газетчик?
- Вовсе нет. Просто заглянул в ваши бумаги и решил попробовать - вдруг получится?
Его самоуверенность начинала забавлять.
- Ну-ка, покажите, что состряпали?
Он протянул ей два листка, исписанных торопливым, бегущим почерком. "Многовато успел", - заметила она. С первых же строк узнала свой стиль, но как бы сдвинутый, спародированный. Парень явно подделывался под нее, и выходило это неуклюже. Но откуда ему известны подробности обстановки на ферме, которые у нее выпали из памяти? Под пером этого проходимца Ольга Андреева несколько ожила и даже заблистала остроумием и лукавством.
