— Куда лезешь без приглашения? — накинулся Валька. — Видишь же, уборка не сделана!
Тот было опешил, но быстро нашелся:
— Извините, больше не имею времени ждать.
Протянул Вальке пятерку.
— Нет у меня сдачи, — рявкнул Валька. — Вон вся наличность — гривенник.
— Тогда скажите, сколько с меня, займу у товарища.
— Сорок пять копеек.
— Что, съели? — пульнул от двери профессор. — Вели бы себя смирно, как я, гривенник заплатили бы, а то лезете в кресло без приглашения…
— На самолет опоздаете! — крикнул вслед ему Валька и, когда уже захлопнулась дверь, выплеснул оставшиеся помои: — Чтоб тебе и правда опоздать, жмот несчастный, профессор кислых щей!
Парень усмехнулся, молча отсчитал деньги.
Посторонних в мастерской не осталось.
— Ну, отмочил сервис, спутник красоты! — выдохнул Похламков, разминая трясущимися пальцами папиросу.
— Только без этого, — заорал Валька, — без моралей!
Феня, занявшая после уборки свое обычное место у окна, замахала на них руками:
— Тише вы, клиенты идут!
Дверь приоткрылась, заглянула молодая женщина.
— Мальчик у меня, — проговорила неуверенно.
— Детская мастерская через два квартала, — отрезал Валька.
Дверь закрылась. Наступила тягостная тишина.
Похламков прикурил, сел в кресло, начал с преувеличенным вниманием разглядывать в зеркале собственное отображение. Феня поставила на колени всегдашнюю свою корзинку с мотком ниток и спицами. Валька послонялся некоторое время из угла в угол, потом открыл тумбочку, принялся выставлять полученные накануне флаконы с одеколоном.
— Провернуть пока операцию облагораживания, что ли? — сказал, ни к кому не обращаясь. — Все равно клиентов нет.
Облагораживание заключалось в том, что в одеколон добавлялось «для смягчения» определенное количество обыкновенной воды. Название нехитрому процессу придумал в свое время Похламков, он же преподал Вальке и технологию.
Как во всякой уважающей себя мастерской, у них имелся «зал ожидания» — небольшая прихожка, в которой с помощью ширмы был выгорожен закуток для Фениного хозяйства. В этом закутке они обычно и манипулировали с одеколоном. И Феня не только беспрепятственно пускала их туда, но частенько и помогала. Сейчас вдруг демонстративно загородила вход за ширму, переместившись вместе со стулом от окна.
— Не лезь сюда со своим жульничаньем, — заявила Вальке, — без тебя повернуться негде!
— Чего это с тобой сегодня? — оторопел он, — Иван Федорович, скажите ей!
Однако Похламков неожиданно для Вальки, а главное, для себя, поддержал Феню:
