Лия взяла Радова под руку, и они пошли к терролифту.
- Жаль, - вздохнул Радов.
- Чего? - не поняла Лия.
- Жаль, что Лер не разрешил подключиться к Уриму.
- Не жалейте. - Лию даже слегка передернуло при мысли о том, с каким миром можно было столкнуться, стоило лишь через психоконтактор соединиться с Уримом. Ей уже доводилось подключаться к подобным "самоубийцам", то есть к тем, кого не удавалось реплицировать, и всегда поражала распахивающаяся перед ней черная бездна и та мудрость, с какой природа оберегала человеческий род от гибельной пропасти. Дело даже не в том, что у этого Урима, должно быть, очень сильны животные инстинкты - это еще поправимо. Было нечто, в корне отличающее его от людей, могущих начать новую жизнь, чтобы полноценно осуществить ее, внеся свою, неповторимую лепту во вселенскую гармонию.
А Радов уже размышлял о том, к чему всегда наталкивало очередное ОК сколько в нем осталось от человека, некогда живущего в двадцатом столетии? Информация, полученная в адаптационной камере за минувшие шесть лет жизни на Эсперейе, гамма "нового мироощущения, которой он теперь был богат, отдаляла его от прошловременников. В минуты настроя на прошлое его пронизывала тревога перед бесконечностью вселенной, он чувствовал свою малость и затерянность в ней. Благодаря Леру теперь знал, как воспринимал мир античный человек, какое восприятие было у древнего египтянина или индуса. Подумать только - греки в древности не имели понятия пространства, у них начисто отсутствовало чувство дали, беспредельности. Весь космос сосредоточивался для них лишь на теле человека. Душа безмолвствовала, находилась в статике, неподвижности, лишь ветры неодолимого рока сокрушали - не развивали! - ее. А как сильно отрицание смерти у древних египтян. Вот уж и впрямь цивилизация прирожденных репликаторов. Недаром они так быстро становятся сотрудниками репликационных центров.
Иногда Радову казалось, что в нем теперь заключено много людей разных национальностей и времен. Это было следствием работы с психоконтактором, когда представлялась возможность как бы побывать на других вселенных. Впрочем, он разрешал заглядывать и в свою собственную, хотя не часто был расположен к этому.
Но вот у кого поистине фантастическая палитра сознания, так это у старшего репликатора. Лер Лернинг давно вызывал у Радова восхищение. Их дружба началась с той минуты, когда, впервые открыв глаза после многовекового сна, он увидел склоненное над собой лицо с четко прочерченными бровями над крупными впадинами голубых глаз. Лер ввел его в новое бытие бережно, как бы придерживая за руку, оберегая от опрометчивых желаний и действий. И теперь каждый год двадцать седьмого сентября они отмечают день пробуждения Радова. У Лера уже много таких новорожденных, но он никогда не отказывается в этот день встретиться с Радовым, все-таки тот - один из его первенцев.
