Я смотрела на Айку, и во мне рождалась мать всех детей. Ныло сердце при мысли о Домах малютки, детдомах, интернатах. И хотя знала, что многим детям там лучше, чем было бы дома, я провидела семьи, которые могли бы осчастливить их. Эта мысль привела к неожиданному поступку. Почему я скрываю, что девочка рождена не мною? Что в этом постыдного? Первой, кому призналась во всем, была моя мать. Сначала она схватилась за голову, потом решила, что я разыгрываю ее - ведь у Айгюль столько сходства со мною! А когда поверила, долго плакала и сказала, чтобы я держала язык за зубами, если желаю ребенку счастья. Но меня уже понесло. Родить дитя может и кошка, а вот ты вырасти его, воспитай. Семейные тайны рано или поздно ведут к трагедиям, травмам психики ребенка и родителей.
Пойми правильно, я вовсе не стремилась выглядеть в чужих глазах эдакой героиней. Мне хотелось уравнять свою дочь с другими, не придумывая для нее лишних сказок. Не потому ли на свете так много детей-сирот, что кроме всего прочего, существует и эта дурацкая, стыдливая тайна усыновления? Я надеялась собственным почином хоть что-то сдвинуть с места. Теперь каждый раз, когда кто- нибудь заглядывался на Айку, говорил, какая она хорошенькая, я без всякого стеснения признавалась, что взяла ее в роддоме. Первой реакцией собеседника обычно был испуг от моей нетактичности. Затем в глазах мелькало удивление и только потом человек начинал о чем-то размышлять.
Вскоре и мама привыкла к обнаженной тайне. Зато теперь я не опасалась злых языков и шушуканий. Наоборот, мне даже казалось, что люди стали со мной более открытыми, и это, в свою очередь, избавило меня от дурацких подозрений, мнительности. Как только девочка подрастет, я намеревалась втолковать ей, что вовсе не под капустным листом нашла ее, а взяла в доме, где детей раздают папам и мамам. А попозже расскажу все подробней. Я хотела сделать ее духовным ребенком настолько, что ей уже будет безразлично, кто ее родил.
Два года я работала на полставки, прирабатывая перепечаткой кандидатских и писательских рукописей. Мать получала скромную пенсию, но мы перебивались. За модой я не гонялась, не умирала от зависти при взгляде на чье-то кожаное пальто или ультрасапожки. Все мои интересы сосредоточились на ребенке.
Предвижу твой вопрос - а как с женской жизнью? Дело в том, что я слишком хорошо раскусила природную ловушку, чтобы после тебя вновь попасть в нее. Втайне я даже гордилась своим умением безболезненно вести аскетический образ жизни, подчинять себе чувства.
