— Стой! Нам сюда, — остановил Полуянова конвоир.
Обычная деревянная дверь, покрытая слегка потертым лаком. На ней табличка с цифрой "семь".
Старший осторожно постучал и, слегка приоткрыв дверь, спросил разрешения завести арестованного.
Получив утвердительный ответ от находящегося в помещении человека, он отошел в сторону, и слегка подтолкнул Андрея.
— Заходите!
Полуянов сделал шаг вперед, и очутился в довольно просторной комнате, со стоящим у дальней стены большим дубовым столом, на котором ярко сияла вклю-ченная настольная лампа с большим отражателем. Напротив стола, метрах в трех, находился наглухо привинченный к полу металлический табурет. Зарешеченное окно, наполовину прикрытое коричневой шторой, выходило во внутренний двор.
Стоявший у окна человек обернулся, и с интересом посмотрел на Андрея.
Роста он был чуть выше среднего, сравнительно молодой — лет тридцати-тридцати пяти, но уже с намечавшимся брюшком. Рыжеватые, коротко пострижен-ные волосы едва прикрывали приличные залысины на лбу. Лицо было круглое, с пухлыми румяными щеками, маленьким ртом, и мясистым, покрытым угрями но-сом. Серые, слегка прищуренные, глаза смотрели на вошедших пронизывающим холодным взглядом. Одет он был в военную форму, а в каждой петлице гимнастер-ки сияли по "шпале".
— Разрешите идти, товарищ лейтенант госбезопасности? — спросил тем време-нем вошедший в комнату вместе с Андреем конвоир.
Тот молча кивнул, продолжая внимательно рассматривать Андрея. Конвоир отдал честь и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь.
"Шпала" — это капитан… — подумал Полуянов, — А с чего вдруг конвоир назвал хозяина кабинета лейтенантом?.. Хотя да! Это же госбезопасность! У них и звания были совсем другие! В этой конторе даже сержанты имели статус офицеров. Как, например, сейчас в полиции США… А в конце тридцатых — начале сороковых годов лейтенант госбезопасности соответствовал общевойсковому капитану, ну и так да-лее по возрастающей…"
— Присаживайтесь, молодой человек! — произнес, наконец, чекист, показывая на стоящий посреди кабинета табурет. — Вот вы, значит, какой!..
Он прошел за стол и уселся в кресло.
— Присаживайтесь, присаживайтесь! — сказал он все еще стоящему у входа Ан-дрею. — Разговор у нас будет долгим…
Полуянов осторожно сел на жесткий и неудобный табурет.
— Вообще-то я не привык беседовать с кем-либо, когда мои руки скованы… — заметил он. — Может вы прикажете своим подчиненным снять с меня наручники?
