Они, молодые, интеллигентные, хорошо одетые люди — один с длинными кудрями почти до плеч, второй с небольшой породистой бородкой, — смотрели на него с удивлением, с интересом, но без гнева и страха и, кажется, совсем не собирались над ним смеяться. Они переглянулись, и тот, что с бородкой, сказал:
— Давайте выйдем из трамвая и зайдем в кафе, выпьем по чашке кофе и поговорим. Не возражаете?
— Это было бы прекрасно!
— У вас, надеюсь, есть время, Виталий Андреевич? Жаль упускать случай познакомиться с таким интересным человеком.
— Время найдется, только кофе за ваш счет, Юрий Алексеевич, я пуст!
Сын Вождя отметил: совсем еще молодые люди, обоим далеко до тридцати, явно друзья, — потому что разве можно обсуждать подобные темы не с друзьями? — а зовут друг друга по имени-отчеству и на «вы». Он засуетился и заспешил к выходу, оглядываясь на них, — трамвай как раз подкатил к остановке.
Когда они вышли из трамвая, Сын Вождя торопливо сказал:
— Позвольте мне пригласить вас, у меня есть деньги! Только вы мне поможете — я никогда не был в кафе.
Юрий Алексеевич предложил кафе «Мороженое»:
— Зимой там почти никого не бывает, и мы сможем спокойно посидеть и побеседовать.
В кафе он выложил на столик все, что у него было запрятано за отпоротую подкладку пальто, — десять рублей и три рубля.
— Этого хватит на кофе?
— Хватит и останется, — сказал Виталий Андреевич, беря три рубля, а десятку отодвигая.
Сын Вождя внимательно смотрел, как подходит к стойке, заказывает кофе, расплачивается и с подносом возвращается к их столику.
Кофе, оказывается, стоил очень дешево: Виталий Андреевич положил перед Сыном Вождя два рубля сдачи с мелочью.
Они пили кофе, и Сын Вождя рассказал им всю свою жизнь, даже про Марину и про белый камень не утаил, рассказал и про старца Нектария. Они слушали очень внимательно, иногда переглядываясь, иногда замечая:
— Вы понимаете, Виталий Андреевич, когда это происходило?
— Да, конечно, Юрий Алексеевич: как раз в этот момент резко поменялся политический курс.
По всему было видно, что они сразу поверили ему и верили каждому его слову.
Когда он кончил, все трое долго молчали. Потом заговорил Юрий Алексеевич, тот, что носил бородку.
— Все, что вы нам рассказали, — начал он, — чрезвычайно интересно. Это полностью укладывается в наше представление об этом человеке, о его морали. Ну а что касается ваших тюремщиков, так ведь не с вами одним обошлись так круто: по некоторым данным, только в результате репрессий было уничтожено шестьдесят шесть миллионов российских граждан. Заметьте, Виталий Андреевич, — шестьдесят шесть, неполное число Зверя! А уж сколько исковеркано судеб — это подсчитать не дано никому, кроме Господа Бога. Если вы веруете в Него — утешайтесь тем, что на Страшном Суде все казненные и обездоленные восстанут и предъявят счет палачам. По этому счету вы — счастливый человек: там, на последнем Суде, вы определенно будете стоять в ряду жертв, а не палачей, и потому будете помилованы. А здесь, на земле… Поверьте, пока ничего, ровным счетом ничего нельзя сделать. Многие знают правду, а что они могут? Ну, поговорят на кухне с друзьями или вот как мы с вами — в пустом кафе да и разойдутся. А ваша личная история… Допустим, вы ее запишете, а мы распространим, передадим на Запад, и там ее опубликуют. И каков же будет результат? Они вас моментально вычислят и уничтожат!
