Еще острее драматизм судьбы Лены раскрывается в эпизоде пикника, во время которого Бото и Лена случайно встречают трех офицеров с их любовницами. Эта встреча грубо разрушает царившую до того атмосферу, пронизанную светлым чувством взаимной любви и исключающую мысль о социальном неравенстве. Лена видит в облике своих нечаянных подруг, корыстных, вульгарных, лишенных достоинства и самолюбия содержанок, собственное (пусть даже искаженное!) отражение. Неужели и она, Лена Нимпч, так же выглядит в глазах окружающих, может быть, даже в глазах самого Бото? В свою очередь, и Бото предстает перед ней в новом, неожиданном свете: следуя за своими товарищами, светскими бонвиванами, Бото переходит на небрежно-иронический тон, в котором сквозит неуважение к «дамам» и сознание своего сословного превосходства. Все это оскорбляет Лену, ибо низводит ее до уровня заурядных кокоток.
Тема Бото также сопровождается оттеняющими ее вариациями. Если одной из таких вариаций является мотив легкомысленного аристократического жуирования (см. встречу во время пикника), то другая вариация передана через образ офицера Рексина, искренне и глубоко любящего девушку из простонародья. Он обращается к Бото за советом как раз тогда, когда тот сам стоит перед необходимостью решить для себя такой же вопрос. Давая совет Рексину, Бото словно обращается к себе самому. Эпизод е Рексином выполняет очень важную функцию: он дает возможность коллизию, в которой находится герой, передать не только через его субъективное переживание, но и увидеть и взвесить ее с объективных позиций.
Роман «Пути-перепутья» вследствие своей внутренней противоречивости вызвал в общественных и литературных кругах несовпадающие и подчас неожиданные оценки. Он заключал в себе поводы для недовольства как справа, так и слева. С одной стороны, буржуазно-юнкерская публика была шокирована «безнравственностью» сюжета и негодовала по поводу предпочтения, отдаваемого автором плебейству перед дворянством. Когда роман печатался в 1887 году в «Фоссише цейтунг», подписчики засыпали редакцию протестующими письмами, а один из владельцев газеты с раздражением спрашивал главного редактора: «Когда же наконец кончится эта отвратительная история о шлюхах?» С другой стороны, в социал-демократических кругах роман также был встречен отрицательно. Франц Меринг резко осудил его, увидев в нем некую «капиталистическую утопию», в которой отношения между антагонистическими классами изображаются в виде безмятежной идиллии, и социальным низам приписывается холопски верноподданническая психология.
