почувствует себя другим человеком.
- И,- заключил он,- одно могу сказать, я не умею говорить высоких слов, и даже враги мои не обвинят меня в хвастовстве, но мне кажется, что сердце мое бьется так сильно, так счастливо, что хочется поскорее вступить в борьбу со всеми этими трудностями. Мне не терпится доказать, что я достоин тебя…
В это мгновение меж кронами деревьев показался лунный серп и от Груневальдского замка, к которому только что подошел квартет, поплыло над озером:
Если по тебе тоскую
Я в тиши ночной,
Замирают жизни струи
И грустят со мной.
И тут же смолкло, а может, внезапно поднявшийся ветер подхватил звуки песни и унес их в другую сторону.
Спустя четверть часа все собрались у Паульсборна и снова приветствовали друг друга. Покуда разносили шоколадный ликер (Трайбель собственноручно передавал его каждому), все немного отдохнули и собрались в обратный путь. Экипажи прибыли за ними из Халензее. Фельгентреи растроганно прощались с квартетом, теперь уже весьма сожалея, что отказались ехать на линейке Трайбеля.
Расстались и Леопольд с Коринной, но не прежде, чем в тени высоких камышей крепко и тайно пожали друг другу руки.
При разъезде Леопольду пришлось довольствоваться местом на козлах родительского ландо, что вообще-то было ему приятнее, нежели сидеть в кузове под взглядом матери, которая, возможно, что-нибудь и приметила в лесу или во время отдыха в Паульсборне. Шмидт вновь поехал по железной дороге, а Коринна - с Фельгентреями. Ее с грехом пополам усадили между супругами Фельгентрей, добросовестно занявшими едва ли не все заднее сиденье, и так как после всего происшедшего Коринна, вопреки обыкновению, не была расположена к болтовне, то ей весьма на руку пришлось, что Эльфрида и Бланка тараторили наперебой, все еще полные восторженных впечатлений от квартета. Тирольский певец - «хорошая партия» - одержал решительную победу над лейтенантами запаса, явившимися в цивильном платье. Фельгентреи не преминули проехать по Адлерштрассе и любезно подвезли Коринну к дому. Она сердечно их поблагодарила и, кивнув еще раз на прощанье, поднялась сначала по трем каменным ступеням, а затем, войдя в дом, взбежала по деревянной лестнице.
Ключа Коринна с собой не взяла, и потому ей ничего не оставалось как позвонить, что она сделала очень неохотно. Тут же появилась Шмольке, которая воспользовалась отсутствием «господ», как она иногда их любила называть, чтобы немного прихорошиться по случаю воскресенья. Особенно примечателен был ее чепец, рюши его, казалось, сию минуту вышли из-под плоильных щипцов.
