— И это все?
Роури покачал головой.
— Почти!
— Тогда продолжай! — горько рассмеялась она.
— Тебе будет неприятно это услышать, — предупредил Роури.
Ее изумрудные глаза метали зеленые молнии.
— Но я уже большая девочка, Роури. Я выдержу.
— Я думаю, Чад хотел жениться на тебе, потому что ты была недоступной.
— Но это нелепо! — нахмурилась Энджел. — Как я могла быть недоступной, если согласилась стать его женой?
— Я полагаю, были некоторые условия, которые ты соглашалась выполнить только после того, как выйдешь за него замуж, не так ли?
Энджел оцепенела.
— Что ты имеешь в виду?
Роури сжал губы.
— Я говорил, что тебе это не понравится…
— Неважно, продолжай!
— Думаю, ты отказывалась заниматься с ним любовью до тех пор, пока вы не станете законными супругами. И думаю, что Чад считал это одной из тех вещей, которую нельзя купить за деньги, — закончил Роури с неохотой.
Энджел машинально насыпала в чай три полных ложечки сахару — в три раза больше, чем клала обычно. Она была так ошеломлена, что едва стояла на ногах и медленно мешала чай в полной тишине, пока он не остыл. Потом все так же машинально выпила половину чашки и подняла на Роури помертвевшие от боли зеленые глаза.
— Чад так и сказал тебе? — спросила она с ужасом. Голова у нее кружилась, она не могла поверить, что он мог говорить о столь интимных вещах.
Роури покачал головой.
— Нет, он ничего такого не говорил.
— Но если Чад не говорил тебе, что я была девственница, как ты мог об этом узнать? Это тоже твой опыт наблюдения за людьми, Роури?
Его губы дрогнули. Он, казалось, колебался.
— Со мной редко бывает, что я не могу найти слов, но этот вопрос я не стал бы поднимать. Раз уж ты спросила, я отвечу. Твоя невинность была совершенно очевидна, она образовывала ауру вокруг тебя.
Слова были довольно лестны, не могла не признать Энджел, хотя и с неохотой.
— Это редкость для женщины в твоем возрасте!
— Но мне было всего двадцать лет! — воскликнула Эпджел.
— Все равно, это редко встречается, — тихо сказал Роури. — Особенно среди женщин, с которыми Чад, да и я обычно имеем дело.
Теперь она смутилась!
— Но если дело было в этом, почему ты возражал, Роури? Разве невинность — это не прекрасное качество?
Он покачал головой. Его брат мертв. Зачем сейчас объяснять? А сокровища все равно уже разграблены без истинного понимания их красоты.
— Я просто думал, что вы не подходите друг другу, — повторил он осторожно.
— Я понимаю.
— И я был прав, — добавил он уже спокойнее. — Ведь так?
