– Проснулся, шалопут? – поинтересовался Лим. – Хватит валяться! Нас ждут подвиги, жуткие тайны и невероятные приключения!
– Да? – поинтересовался Клаус. – Обещаешь?
– Обещаю.
– Тогда я, пожалуй, ещё полежу. А ты ступай, ищи приключений на свою… ау!
Ухмыляясь, Лим отскочил, помахивая опустевшим ведёрком.
– Не поймаешь, не пойма… ох!
– Вперёд наука, – злорадно фыркнул Клаус, поспешно втягивая бесплотное "щупальце" под плотный мысленный щит, чтобы обезопасить себя от симметричного ответа. – Будешь трижды думать, прежде чем маленьких обижать.
– Угу. Только не вздумай повторять подобный "урок". Никогда.
– А в чём дело?
Во взгляде Лима блеснуло предупреждение. Голос – предельно серьёзен:
– То, что ты сейчас сделал, называется наводкой. И относится, между прочим, к боевым приёмам. Если бы я знал, что ты и этому научился – обязательно предупредил бы раньше. Тебе надо быть осторожнее с наводками. Внушённое ощущение холода при достаточном усилении может убить.
– Да ну, брось.
– Не брошу. Помнишь, что я тебе говорил насчёт вторичных очагов психотравм? Так представь себе цепочку последствий. Ты бьёшь по нервной системе фантомным ощущением. Сильным. Резким. Как следствие, нервная система – в шоке. Если шок будет силён, запросто возможна, например, остановка сердца. А болевой шок – штука крайне неприятная. Он способен прикончить человека и сам по себе. Соображаешь?
– Угу.
– Вот тебе и угу. Ладно, – оттаял Лим, – двинули.
– Не хочу я никуда идти.
– А есть ты тоже не хочешь?
– Нет, не…
Прервавшись на полуслове и вслушиваясь в себя, Клаус озадаченно умолк.
– Вот то-то, – Лим ухмыльнулся. – Ты вообще как какая-то чайная соня. Тридцать часов подряд давить подушку… с ума сойти!
Клаус скривился, стараясь, чтобы это было не слишком заметно.
"Сойти с ума… если б ты знал, Лим. Если б ты хотя бы догадывался!.." Впрочем, причин жаловаться на судьбу у Клауса, в сущности, не было. Каковы бы ни были методы Анжи, своё дело она знала отлично. Наиболее острые и неприятные осколки засевших внутри чужих воспоминаний утратили свою кровавую резкость. Отдалились. Выцвели. Но – не до конца, не полностью. И это было мудро, потому что оставляло точку отсчёта для более разумной самооценки. В частности, позволяло по-иному провести черту, отделяющую лайтов от шейдов, более трезво оценить себя.
"Смотри, насколько хуже бывает нутро другого. Смотри, насколько чернее и беспросветнее может быть мир. Видишь?" "Вижу, Наставница".
