Вторая беременность и появление на свет еще одного сына на долгих полтора года выдернули Алексиуса из ее ненасытных лап. Однако едва перестав кормить младенца грудью, Эбби выразила желание возобновить роман. Он откликнулся без особого энтузиазма. Еще в начале вечера он стоял перед выбором: провести остаток времени в компании мягких персей графини или же за карточной игрой с друзьями и приспешниками Леттлкотта.
Надо было отдать предпочтение картам.
К счастью, тонкий нюх учуял новую добычу — и Син с удовольствием вышел на охоту.
Он снова посмотрел вверх — и на него уставились с той же серьезностью широко распахнутые глаза. Он ухмыльнулся, прикидывая свои шансы, и помог Эбби встать. Та была обескуражена.
— Что случилось? Ты же… Мы ведь не…
— Увы, время истекло.
Крепко держа графиню под руку, он повел ее прочь от дерева.
— Мы слишком долго отсутствовали. Я, кажется, слышал, как тебя звали с террасы.
В глазах Эбби впервые мелькнул испуг.
— Что же ты раньше не сказал?
— Занят был, — с нахальной улыбкой ответил Алексиус.
Проверяя, в порядке ли ее платье и прическа, графиня отпустила словечко, не вполне подобающее истинной леди.
— Стой здесь. Будет подозрительно, если мы заявимся вместе и скажем, что ходили в сад подышать свежим воздухом. — Эбби поспешно поцеловала его в губы. — С нетерпением жду новой встречи. — На секунду задержав пальцы на его щеке, она развернулась и засеменила к дому.
Эбби считала, что в любой момент, повинуясь прихоти, может отвергнуть своего тайного любовника, а Алексиус позволял ей так считать, пока ему это было удобно. Графиня не понимала, что это лишь иллюзия и это он ублажает ее, повинуясь своим прихотям. Как и все ее предшественницы, Эбби принадлежала ему лишь до тех пор, пока он не уставал от затянувшейся игры.
Дрожа от возбуждения, залившего все его тело, Алексиус зашагал обратно к ореху.
Господь всемогущий, Син возвращался к ней!
Не зря его все же так прозвали[2]. Видя, с какой непринужденностью и ленцой он приближается к дереву, Джулиана сразу поняла, почему леди Леттлкотт шла ради него на огромный риск: она никогда не видела мужчину красивей. Но это и неудивительно, ведь они с сестрами жили довольно уединенно после того, как их отец умер, а дальний родственник отобрал титул вместе с любимым поместьем. И все же тайная надежда на удовольствие, порожденная одним лишь инстинктом, без участия разума, заглушила изначальный испуг.
Он был старше ее, лет двадцати пяти — двадцати шести. Резко очерченные скулы, нос и челюсти лишь добавляли лицу неземной красоты; смягчали черты разве что черные, длиною до плеч волосы: шляпы он не носил. Джулиана не сомневалась, что глаза его подчеркнут эту мужественную красоту, но чтобы убедиться в этом, ей придется посмотреть на него с близкого расстояния. Вскоре она смогла разглядеть, какая пухлая у него нижняя губа и какая глумливая насмешка кривит уголки его рта. Эти губы запросто могли склонить невинную деву — но не саму Джулиану, конечно, — к самому безнравственному поведению и даже мольбам о поцелуе. О небо, как же он высок! Крепкие мускулы соблазнительно поигрывали под дорогим смокингом и бежевыми брюками, носить какие мог лишь истинный джентльмен.
