Соорудив из наломанных ветвей подстилку, Хаваскатт бросил поверх стеганое одеяло и устроился на ночлег. Не успел закрыть глаза, как из холодной тьмы кособоко возник баткарл.
— Может, передохнем чуть-чуть и сразу дальше пойдем?..
— Чего испугались? — нахмурился главарь.
— Да ребята там трех идиотов приголубили… Болтались под ногами, да и за день успели свое заслужить… Вот и не удержались…
— Думаешь, погоню пошлют?
— Могут, — с сомнением в голосе протянул коротышка.
— Ложись спать… Мы успели столько отмахать, что до рассвета они нас точно не догонят. А ночью по глупости легко наткнуться на разъезд в засаде или просто шею свернуть в какой-нибудь яме — надо быть большим идиотом, чем убитые вами финкелолы.[39]
— Точно не найдут? — все еще не мог успокоиться баткарл. — Они же местные, все тропы знают.
— Значит, сторожа спать не станут, — усмехнулся Хаваскатт. — Надеюсь, страх заставит их каждый шорох отмечать, а не остатки браги цедить…
Удивленно посмотрев, как командир накрывается углом одеяла, тиорен открыл было рот, но потом передумал говорить и засеменил прочь. Устраиваясь на ночлег, баткарл прислонил к спине щит, положив по другую сторону обнаженный меч. Только после этих приготовлений он смог уснуть.
Встав неподвижно рядом с ярко разгорающимся костром, Хейдер внимательно смотрел на разъяренные лица мужиков, окруживших его. Из мешанины криков вылетало злыми кусками:
— Убийца!.. А потом сбежит, как и дружки его!.. Нарожали ублюдков нам на шею, продыху нет!.. Удавить проклятого!..
Не дожидаясь, пока толпа распалит себя окончательно, бастард резко вскинул правую руку вверх. Увидев, как от неожиданного жеста шарахнулись назад крестьяне, усмехнулся и громко спросил:
— Кто домару править будет?[40]
— Да кто ты такой, чтобы суда требовать?! — заорали из задних рядов.
— Я видел, как ты с детьми через поле удирал, пока я и твой сосед ополченцев рубили. Закрой рот, трус, не вырос ты еще с мужчинами говорить.
Хейдер стоял спокойно, положив левую руку на крестовину меча и с усмешкой наблюдая вокруг. Его размеренная речь, резкие слова произвели впечатление на толпу. Только что мечтавшие о расправе люди закрутили головами и стали пихать друг друга в бока:
— Это кто бежал? Когда? Когда детей от ополченцев увозили?.. Ты видел?.. Где?..
Растолкав впередистоящих, к огню вышел молодой парень с легким вьющимся пушком на щеках. Бросив в снег окровавленную рубаху, он насупил брови и надрывно зачастил, с трудом стараясь не сорваться на крик:
