Глава XVI,
в которой рассказывается о других апостольских путешествиях св. Франциска и об учреждении Великой Индульгенции.
Летом 1224 года Франциск, уже отягощенный болезнью, в последний раз отправился на гору Верна. Подъем возможен был только верхом, поэтому братья снабдили его осликом, которого на время уступил один благочестивый человек, а также провожатым.
Солнце безжалостно палило, камни раскалились, в расщелинах скал виднелись кое-как сохранившиеся пучки пожелтелой травы. Все, казалось, спало, звуки заглохли: даже деревья еле шелестели усыхающей листвой.
Внезапно провожатый, обратившись к Святому, взмолился:
— Отче, смилуйся! Я помру, если не утолю жажду.
Франциск, всегда проникавшийся жалостью к страдающим, слез с осла и стал молиться, воздев руки, и молился, доколе не открылось ему, что молитва его услышана. Потом, повернувшись к своему провожатому, сказал:
— Не мешкай, беги скорее к той скале и там найдешь воду, какую Христос ныне извел из камня ради утоления твоей жажды.
***
История эта была воспринята как высокий символ.
Вода, забившая из скалы по милосердию Христову, есть не что иное, как слово Святого, утоляющее жажду множества душ, пересохших от порока и лишенных влаги по небрежению пастырей.
На самом деле, пастырская проповедь никогда не прекращалась, но слово стало бездейственно и бесплодно. Беда была в форме, в которую облекалась проповедь.
Священная наука богословие, которой многие себя посвящали, разработала тонкий механизм диалектики: считалось, что, если обучить ему в школе, то результаты сами скажутся на всех сторонах жизни.
Все увлеклись спекулятивным мышлением, а оно уводило ораторов в отвлеченные сферы. Рассуждения их были понятны лишь тонким и искушенным слушателям, до простых умов, занятых повседневными делами, они не доходили.
Франциск гениально подметил, угадал этот недостаток, свойственный тому времени. Сам он в проповеди взял за образец евангельские поучения.
Вместо сложного схоластического построения он прибегал к непосредственной речи, пользовался сравнениями, притчами, примерами, врезавшимися в память слушающих; вместо сухих абстракций выбирал практические нравственные темы, излагал те истины веры, которые спасительно воздействуют на волю, побуждая к действию.
