— Уилл Плоум. Если ты немедленно не выберешься оттуда, я отлучу тебя от всех святынь церкви.
— Ну, хорошо, святой отец. Вам стоит только попросить, — пробурчал дурачок. Он соскользнул с гроба святой и исчез из вида. Своего рода чудо для его размеров. Приор изумленно смотрел на этот фокус. Потом он почувствовал, как под ногами зашевелилась каменная плита. Он быстро и тревожно шагнул назад, подумав, что обваливается фундамент церкви, но тут же с трепетом увидел, как серая плита приподнялась на дюйм-другой и поползла в сторону. Из темного проема появилась круглая безволосая голова Уилла Плоума. Приор рассмеялся над собственной легковерностью.
— Ну, разумеется! Я совсем забыл про Святую Яму!
В давно прошедшие времена паломникам разрешалось приближаться к святой, проползая от клироса под усыпальницу и непосредственно в раку сквозь так называемую Святую Яму, сделанную в полу. Но ею перестали пользоваться восемьдесят лет назад, потому что гробу святой наносили много повреждений. Слишком много рук скользило по нему, стирая позолоченные украшения. Теперь разрешалось только просовывать руку сквозь отверстия в усыпальнице. Те самые отверстия, сквозь которые, как решили монахи, протиснул свое жирное тело Уилл Плоум. А на самом деле дурачок просто обнаружил старый вход и воспользовался им.
Может быть, святая действительно заговорила с ним? Томас не мог сказать точно, поэтому приор с чуть большим уважением протянул Уиллу Плоуму руку и помог ему выбраться из ямы.
Остаток дня прошел довольно неплохо как для усыпальницы, так и для приора. Рака, из которой извлекли иждивенца, ждала своих многочисленных посетителей, и ящики для пожертвований наполнялись. Город, как и актеры, продавцы индульгенций и торговцы, толкавшиеся перед аббатством святой Фридесвиды, извлекал выгоду из наплыва паломников.
Пробраться через Оксфорд с севера на юг по Фиш-стрит было сложнее, чем обычно. Башни святого Михаила на Саутгейт и святого Мартина, выходившая на Карфакс, ограничивали с двух сторон оживленную улицу. Эти две башни были двумя из тринадцати приходских церквей, расположенных внутри стен шумного города Оксфорда. В самом конце улицы, около Южных ворот, пополняли запасы товара торговцы дровами. Потом выкатывали наружу прочные, вонючие бочонки соленой рыбы рыботорговцы. А ближе всего к Карфаксу — центральному пересечению четырех улиц — располагались прилавки кожевников и перчаточников; их узкие витрины, за которыми внутри лавок скрывались мастерские, привлекали толпы зевак, как мясо привлекает мух.
