— Ты не всеведущ, — сухо сказал Узбах. — И не можешь знать наверняка.
— Ты тоже не витаешь в астрале, получая последние небесные новости лично из уст Бога.
Последняя реплика, похоже, окончательно избавила его от желания разговаривать.
— Прощайте, — резко бросил Узбах, поворачиваясь к нам спиной.
Снова щелкает дверца. Трассер разворачивается и уезжает прочь.
«Ты даже не представляешь, что нам с женой пришлось вынести за эти годы, пока мы воспитывали ее заново».
Он ошибался.
Я знал о жизни Мараны все. Каждый год я несколько раз подключался по бортовому ГТ «Забулдыги» к сети Пустоши, словно пытаясь реанимировать несбыточную надежду, но до сих пор у меня не появилось ни одной мало-мальски уважительной причины вернуться за ней, чтобы вытащить из этого болота. Некого мне вытаскивать. У этого существа была внешность Мараны, и по кровной связи она все еще оставалась моей двоюродной сестрой. Но внешность лгала. Той Мараны, которую я знал, упрямой, гордой и взбалмошной, умеющей отстаивать свои решения и знающей цену дружбы не на словах, давно уже нет. Я отлично помню финал боя в ущелье Двух Рук, в крайнем случае всегда есть под рукой записи лоцмана, чтобы освежить память, помню, как…
…«Мститель», семидесятитонный боевой робот, взрывается от многочисленных внутренних повреждений, громадный кусок плеча вместе с рукой отваливается как кусок панциря у разрубленной черепахи. К счастью, система катапультирования успевает сработать — на фоне огненного вихря вверх выбрасывает кокон пилота — темное веретенообразное тело. Набрав высоту и сравнявшись с краем горной террасы, он уходит, спасаясь, за скалы…
Стая дроидов выпархивает из-за ближайшей скальной складки и устремляется за КоЖи Мараны. Ночное небо прочерчивает лазерная паутина, скрещиваясь на жертве, которую боевые дроиды так терпеливо дожидались в укрытии. Кокон падает на скалы, подскакивает от удара, как резиновый мячик, снова падает и остается лежать, медленно покачиваясь и вращаясь вокруг оси. Он так и не раскрывается, чтобы выпустить Марану…
Улетая с Пустоши после приговора Совета Старейшин, приговора к изгнанию, я утешал себя мыслью, что сестренка выжила и рано или поздно пойдет на поправку. И даже боялся, что после всего, что произошло в горах, она не захочет со мной общаться — Ухан, мой лучший друг и ее парень, погиб отчасти и по моей вине. Но все оказалось гораздо хуже. Из-за тяжелых ранений Марана несколько месяцев находилась в корабельном госпитале, погруженная в тяжелую кому, под присмотром врачей космостражи, прибывшей на место разборок. Затем она очнулась, и ее родителям позволили забрать дочь. Я видел отчет специалистов о состоянии ее здоровья. После комы ее мозг оказался чист. Ее родителям пришлось воспитывать эту «оболочку» заново, как воспитывается младенец с рождения. Они учили ее говорить, ходить, есть, пить, снова познавать окружающий мир… Так что я хорошо представляю, что им пришлось вынести. По умственному развитию Маране сейчас четырнадцать-пятнадцать лет. А ее телу уже двадцать шесть. Стечение роковых обстоятельств — как выяснилось в ходе обследования и лечения, ее мозг получил серьезные повреждения в ходе процесса Специализации, проведенной в экстремальных условиях, без надзора соответствующих специалистов. Затем черепно-мозговая травма в бою и последовавшая после нее контузия довершила начатое. Такой личности, как Марана, больше не существовало. Имя осталось прежним, но эта Марана — другой человек, и ничего уже не изменишь. Ни-че-го.
