— Ничего не поня̀л, — пожаловался дедушка, делая ударение на «я». — Русский язык трудно.
Я объяснил ему суть документа в общих чертах. Он не довольствовался этим и пожелал узнать значение каждого слова.
— Чито такой со-дзи-да-тэ…
— «Созидательный»? Ну, это когда ничего нет а потом: раз, и есть. Потому что работал.
— А где «работал»?
— Вот здесь. «Труд» это значит «работа».
— А-а-а… На-ро-сси-и-су…
— На российской. Значит, на русской. Ну, Россия!
— Поня̀л. Дзе-му-ре… Чито такой?
— Земле. Ну, земля! — Я пнул носком ноги асфальт.
— Земля! — повторил он, и глаза его загорелись. — Земля! — вырвалось у него снова. — Земля! — произнес он в третий раз и задрал голову вверх, будто вспоминая что-то. Затем радостно хихикнул и сказал:
— Копай-копай!
* * *
Кадзухо Сота никогда не носил погон. Разгром Квантунской Армии застал его семнадцатилетним телеграфистом, сидящим в захудалом отделении связи среди маньчжурских сопок. Гражданский статус нисколько не смутил сталинских соколов, и Кадзухо пришлось созидательно копать российскую землю наравне с вчерашними солдатами. Ему несколько не повезло с фамилией: лагерные вертухаи переиначили «Сота» в «Сытый», и любили шутить по поводу того, что сытого кормить не надо.
— А потом… такой маренький… как по-русски? По-японски это номи-сирами.
— Блохи и вши.
— Бурохи и фуси?
— Да.
— Бурохи и фуси очень много.
Дедушка лихо крутанул руль и мы выехали на скоростную дорогу. Оставалось полчаса езды до его дома, куда он зазвал меня погостить на вечерок. Бывший военнопленный уверенно давил на газ и травил лагерные байки. Когда ему не хватало русских слов, он заменял их матюгами — а к японской лексике прибегал крайне неохотно.
— А потом… как это… Самогонка! Рюбишь?
— Не очень.
— Йоппу товою матти! А я рюбрю! — Он постучал себя в грудь. — Я сибиряк!..
* * *
Сибиряк Сота свернул с автострады в каком-то мелком городке, поплутал по узким улочкам и припарковал машину на небольшой стоянке. Я вообразил, что мы уже добрались до его дома — но не тут-то было.
— Вырезай, — скомандовал он. — Пойдем японские макароны есть.
Подивившись грамматической отточенности этой фразы, я послушно вылез и последовал за своим новым знакомым в двери маленькой лапшевни. В общем-то, и следовало ожидать, что угощать он меня будет не дома — заранее известить жену о приеме гостя не было времени. Мы уселись за массивный стол и принялись изучать меню.
— Самогонка нету! — сокрушенно вздохнул дедушка и зашелся хохотом. Собственные шутки приходились ему по вкусу.
