— Э, нет! — сказал Федька. — В затылок — это потом. Сначала вам коленки посверлят. Дрелью.
Рауль Абрамович снял очки и стал протирать их носовым платком.
— Да вы не бойтесь! — успокоил его Федька. — Коммуняки к власти не придут. К власти придем мы.
— Кто это «мы»?
— Жесткие интеллектуалы!
— И что тогда?
— Тогда будет все, как надо. Потому что мы полностью задействуем потенциал православия. Оно будет старообрядческим. Эсхатологическим.
— Это как?
— А так! Раскольники когда-то сжигали себя в скитах. Но то было давно, до технического прогресса. Сегодня все делается проще. Объявим на весь мир, что Россия в одностороннем порядке взрывает весь свой ядерный потенциал.
— Зачем?
— А затем! Мы ведь православные, спасемся! А больше никто не спасется, и черт с ними. Так прямо и скажем. Представьте картину: по стране идут молебны, в массовом порядке отпускаются грехи, все поголовно молятся. Осталась, допустим, неделя. А там — паника! Готовы все с себя снять, лишь бы мы передумали. И вот уже на всех парах несутся к нам эшелоны с окорочками, летят «Боинги» с ананасами, плывут танкера с оливковым маслом! Валютный Фонд аннулирует все наши долги, из Баварии протягивается пивной трубопровод, а фабрики Пьера Кардена строчат для нас телогрейки!
Федька раздухарился. Он забыл про чай, вскочил с кресла и делал быстрые проходки взад-вперед по кабинету, размахивая руками. Рауль Абрамович глядел на него, как лягушка на журавля.
— Вот, — сказал Федька, остановившись. — А излишки потом продаем обратно и выводим страну из кризиса.
— Да уж, — вздохнул Рауль Абрамович. — Интеллектуальнее некуда…
— Я утрировал! — Федька сел обратно и отхлебнул из стакана. — Я намеренно сгустил! Речь о том, что выход есть, просто там засели не те люди.
— Тебя бы туда.
— Да уж ясно, что не вас.
— Федя! — сказал Рауль Абрамович. — Ты делаешь мне алох ин коп.
— Чего делаю?
— Дырку в голове. Это на идиш. Так моя мама говорила, когда я ее расстраивал.
— Идиш вы забудьте. Больше не пригодится. Там теперь язык другой.
— Где «там»?
— Там, куда вы поедете в конце концов. Где вас ждут.
— С чего ты взял, что я туда поеду?
— А куда еще? Обратно вы боитесь, а здесь деградируете.
— По-моему, это ты деградируешь.
— И я тоже. Мы тут все деградируем.
— Не обобщай.
— Да как «не обобщай»? Вон, посмотрите на Вадика. У него уже словарный запас на исходе. Он все слова забыл, кроме «козла по жизни». Разве не деградация? Я, когда в Москве жил, делал в день по пятьдесят телефонных звонков. А здесь — от силы четыре. Это жизнь, по-вашему?
