Вероника захныкала.
– А может быть, кукурузные хлопья? – но, уже спрашивая, Караваев знал, что хлопья – это полеатив, а на полеатив ни один уважающий себя ребенок не пойдет.
– Вот что, – сказал он через пару минут, когда выяснилось, что все попытки склонить девочку к омлету, гречневой каше, которую он готов был сварить ей сам, и даже пирожному "эклер", покрытому шоколадной глазурью – тщетны. – Я выскочу на улицу. Кажется, напротив есть магазин…
Вообще-то, оставлять своих женщин одних, он категорически не хотел, но в сложившихся обстоятельствах готов был пойти на компромисс. Тем более, что ночь прошла спокойно, и это обнадеживало.
– Никому не открывай! – предупредил он Зою, выходя на лестницу.
– Почему? – совершенно искренне удивилась она, глядя при этом на Илью как-то по-особому, что было вполне понятно. Суть их отношений после прошедшей ночи ничуть не прояснилась, а объясниться они пока просто не успели.
"А может быть, – подумал он, успокоительно ей улыбаясь. – А может быть и хорошо, что не успели. Пусть все идет, как идет. А там, как бог решит!"
– Потому что мы в чужом городе, – уклончиво объяснил он свою просьбу-приказ. – Нравов местных не знаем, и вообще…
Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Погода за ночь лучше не стала. По-прежнему накрапывал мелкий дождь, и сырой холодный воздух пах бензином и чем-то вроде горелых листьев. Вся проезжая часть довольно широкой улицы была занята медленно разгоняющимся – по-видимому, после пробки, возникшей где-то впереди – плотным потоком машин.
"Если тут так каждый день, – мысленно покачал головой Илья, "просачиваясь" между машин на противоположную сторону улицы, где действительно оказалась открытая продуктовая лавка. – Отсюда надо как можно скорее съезжать".
"Впрочем, – подумал он, входя в лавку. – Это, как сложится".
Лавка была расположена очень удачно. Сквозь стеклянную витрину Караваев мог видеть вход в дом, и это его успокаивало. Слежки он пока не замечал, но это, понятное дело, ни о чем не говорило. Наблюдатель мог устроиться где угодно, в одном из множества припаркованных вдоль улицы автомобилей, например, или в доме напротив, или в любом другом доме по эту сторону улицы. Вариантов было много, и проверять их в одиночку, не имея при этом возможности оставить "девочек" без присмотра, был, что называется, мартышкиным трудом.
Он быстро купил все необходимое – включая йогурты четырех разных сортов, потому что "цони" здесь, разумеется, не было – даже бутылку дорого марочного бренди "Арташат" присовокупил, и вышел на улицу как раз в тот момент, когда, опасно маневрируя, под оживленную перекличку клаксонов мимо проехал давешний внедорожник. Впрочем, возможно, это была совсем другая машина? Ответить на этот вопрос однозначно, Караваев не мог. Никаких специальных примет на том автомобиле не было, но чувство опасности обычно его не подводило, а оно сыграло "тревогу" сразу, как только Илья увидел этот темно-синий Дончак. Однако увидел Караваев не одну только машину потенциальных своих врагов. Взгляд его скользнул по двигающимся мимо него автомобилям, остановился на мгновение на стареньком пепельного цвета Нево, который совершенно по хамски подрезал внедорожник, пошел было дальше и тут же рефлекторно – раньше чем подключилось сознание – рванул назад. Но машинка за это время продвинулась чуть вперед, и Караваев увидел только профиль водителя, да и тот почти сразу сменился на затылок, чтобы еще через мгновение исчезнуть из виду вовсе.
