Было уже поздно, и, как всегда осенью в Петрове, холодно. Однако в салоне машины было тепло, и Вероника сразу же заснула, а Илья и Зоя с интересом смотрели в окна на проносящиеся мимо ярко освещенные улицы одного из красивейших городов Европы. Поток машин в этот час заметно поредел, хотя и не исчез вовсе, и извозчик почти всю дорогу гнал под семьдесят, пользуясь тем, что ночью патрульная служба смотрела на это сквозь пальцы. Он даже на желтый свет пару раз проскочил, но "прилипший" к их Кабриолету темный внедорожник с тонированными стеклами, хоть и держал дистанцию, ни разу их не потерял.
"Не хорошо, – резюмировал Караваев свои наблюдения, когда они уже подъезжали к Двинской. – Не красиво".
По всему выходило, что "Бюро услуг", в лучшем случае, напортачило, потому что в худшем – оно сознательно нарушило взятые на себя обязательства. И, хотя Илья Константинович предполагал уйти на покой – а, может быть, как раз потому, что он действительно хотел это сделать – он такое поведение людей, подписавших контракт, оставить без последствий не мог. Даже у преступников – "Положим, не у всех, но все же…" – существует, или, во всяком случае, должен существовать свой кодекс чести. А коли так, то люди из Бюро ошиблись еще, как минимум, дважды. Они не учли того, что клиент N107 человек отнюдь не простой, и они не догадывались, разумеется, что знает он о них, гораздо больше, чем им хотелось бы.
2.
– Ты… – Зоя остановилась напротив Ильи, по-видимому, совершенно не представляя себе, какое впечатление производят на него ее глаза и мягкие движения губ. Впрочем, сейчас она была настолько напряжена, что, вероятно, не обратила бы внимания на выражение его глаз и на то, как он на нее смотрит, даже если бы он позволил себе это ей показать.
– Нет, – покачал головой Илья, отвечая на так и не заданный вопрос.. – Иди, устраивайся, принимай душ и ложись спать. – Он сделал короткую паузу, проверяя, поняла ли она то, что он хочет ей сказать, но, очевидно, женщина была слишком взвинчена, чтобы улавливать нюансы, хотя к слежке это никакого отношения не имело. Зоя о "хвосте" просто не знала.
– Ни о чем не думай, – сказал он тогда. – Я еще чаю попью и посмотрю телевизор, а потом лягу с краю и тебя не потревожу.
Вообще-то контракт предусматривал Matrimonium instum,[17] и, положа руку на сердце, Илья был бы теперь совсем не против реализовать свои "супружеские права и обязанности". Однако что-то мешало ему поступить так, как предусматривало "достигнутое соглашение". Зоя, по его личным, не поддающимся, разумеется, мгновенному анализу ощущениям, была слишком хороша для той игры, в которую подрядилась играть. И дело было не во внешности, или, во всяком случае, не только в ней. Вот в чем штука.
