Так как Стеймацкий уже позавтракал, а Реутов от угощения отказался, то расположились они в кабинете профессора и сперва говорили на общие темы, вскользь – так как Вадим этому решительно воспротивился – коснувшись и темы Ламарковской премии. Старик нежелание обсуждать этот вопрос воспринял, как свидетельство природной скромности Вадима, и, удовлетворенный таким объяснением, переключился на общих знакомых и на скандал, случившийся незадолго до их встречи, в Киевском университете. Вадим подробностей конфликта между профессором Завгородним и его учеником, доктором Вовком, не знал, и, почувствовав, что тема себя исчерпала, перешел, наконец, к делу, ради которого, собственно, и пришел к Стеймацкому.
– Кто это писал? – Спросил старик, откладывая в сторону прочитанную записку.
"Искренность – лучшая политика", – решил Вадим.
– Полковник Шуг, – сказал он вслух.
– Да, – кивнул Стеймацкий, легонько барабаня длинными темными пальцами по столешнице. – Возможно…
Создавалось впечатление, что старый профессор сомневается, стоит ли раскрывать "врачебную тайну", пусть даже и перед коллегой.
"И то верно, – сообразил вдруг Вадим. – Он же не знает фамилии раненого".
– Дело в том, Николай Евграфович, что тем войсковым старшиной был я.
– Не может быть! – Желтоватое худое лицо Стеймацкого, изрезанное морщинами и покрытое коричневыми "старческими" пятнами, неожиданно стало красным, и Вадим испугался даже, что от потрясения у старика может случиться удар.
– Вы только не волнуйтесь так, – попросил он. – Может быть, воды принести? Или валериановых капель?
– Не надо, – хрипло ответил старик и, вытащив из кармана железную капсулу упаковки валидола, попробовал отвинтить крышку, но пальцы его не слушались.
– Дайте мне, – Вадим забрал у него капсулу, быстро свинтил крышечку и вытряхнул на ладонь старика таблетку. – Вот.
– Вы уверены? – Спросил Стеймацкий, отправив валидол под язык. – Я имею в виду, вы точно знаете, что это были вы? Никакой ошибки?
– Я. – Развел руками Вадим, как бы показывая, что и хотел бы, чтобы это было не так, но куда денешься.
– И куда же вас забрали? – Подозрительно прищурившись, спросил Стеймацкий.
– Вот это, собственно, я и пытаюсь теперь выяснить.
– Выяснить, – повторил за ним профессор, рассматривая Реутова исподлобья совершенно больными глазами.
– Выяснить… – Он тяжело поднялся из своего кресла и, по-стариковски шаркая ногами, прошел к одному из книжных шкафов, целиком скрывавших стены его кабинета. – Выяснить…
