Наконец, во время очередной попытки, Женя успел произнести в трубку:
— Вера Даниловна! Я так счастлив!..
И опять связь оборвалась. Через несколько часов судорожные тиканья телефона возобновились — результаты дозвона из Киева. Вроде соединилось!
Женя, уже навеселе, бодро хватает трубку:
— Вера Даниловна, ну наконец-то! Я хочу сказать, что так счастлив! Моя лапочка, девочка роди...
И снова короткие гудки...
Вечером звонок из Киева — через телефонистку (эта связь оказалась и проще и надежнее, чем АТС). В трубке, словно совсем рядом, взволнованный, громкий голос Веры Даниловны:
— Юра! Что там у вас?! Хоть ты можешь сказать? Кроме того, что Женя счастлив, мы целый день ничего узнать не можем!
— Элла вчера родила! Все нормально, — воодушевлено отвечаю я, едва успев закусить после рюмки водки.
— Кого?! Кого родила?!
— Мальчика!
— Как мальчика? Женя что-то говорил про девочку-лапочку, а теперь выясняется, что мальчика. Отец там далеко? Ну-ка, дай его!
Женя берет трубку и сразу во весь голос разливается:
— Я тебя своей Аленушкой зову! Как я счастлив этой сказке наяву!.. — И в таком же духе минуты три без перерыва.
Отпев и верхнее «ля» покорив, брат облегченно «приземляется»:
— Вера Даниловна! Алло!.. Я так счастлив!..
И вдруг голос телефонистки «непокобелимо» (крылатое Женино словотворчество) прерывает отцовские признания:
— Ваше время закончилось!.. Извините, линия перегружена. Сегодня продлить разговор уже не удастся.
На следующий день, утром, снова раздается нетерпеливый междугородный звонок:
— Алло, Москва!.. Киев на проводе. Говорите. Опять бедная Вера Даниловна пронзительным голосом
взмолилась в трубку:
— Юра! Доброе утро! Скажи, в конце концов, кто там у нас родился! Вы все, видать, так счастливы, что сами толком не знаете кто!
— Мальчик родился! Сережка! Элла себя чувствует хорошо, скоро будем ее забирать, — откашливаясь ото сна, хриплым голосом говорю я.
— А как же девочка, лапочка?.. Я тебя своей Аленушкой зову?..
— Да это же Элла у Жени девочка и лапочка! А «Аленушка» — это просто песня от радости. Женя ее всегда поет, когда во вдохновении и заводе, вы же знаете сами.
— Ладно. Передавай всем привет. Короче, мы завтра приедем и сами разберемся: Сережка там у вас или Аленушка. На вас надежды нет. Если Женя сможет, пусть встретит; поезд — как обычно, седьмой вагон. До встречи!
Мартынов, почти целый год воздерживавшийся от спиртного, наконец расслабился. Да и как тут было устоять: он — один, а друзей, приятелей и соседей — много, и все, заходя с поздравлениями, приносят по две-три бутылки сорокаградусного зелья. Два дня — вторник и среда — в сплошном веселье! И вот в четверг, в 7 часов утра, пробую разбудить брата: вставай, дескать, нужно ехать на вокзал, Эллиных родителей встречать. Он ни в какую! Не поймет даже, о чем речь. Тогда я его силой волоку в ванную, заставляю умыться и все прочее сделать. Но проку тоже пока мало. Заталкиваю его под холодный душ и минут пять не даю вырваться «на волю».
