Заметенная снегом дорога, огибая пологую сопку, привела к невысокому кирпичному домику. Слева стояла арка с массивными металлическими воротами и решетчатой калиткой. Это был контрольно-пропускной пункт, какие обычно находятся при въезде на территорию любого военного городка. Нас еще при подходе осветили прожектором, и властный оклик часового показался радостным приветствием.
Яркий луч, ослепив, тут же погас. От этого стало вроде еще темнее. Зато дверь открыли нам без промедлений. Заметили, наверно, что у нас что-то не в порядке, не зря же мы человека на руках несем. И вдруг, отстранив меня и Зубарева, наш пострадавший как ни в чем не бывало первым шагнул через порог.
Мы не сразу поняли, что произошло. А когда сообразили, никто в замешательстве не мог вымолвить и слова. Да он, прохиндей, нас обманул! Он над нами потешался!
А у Пономаря ни следа раскаяния, ни малейшего угрызения совести: улыбка — от уха до уха.
— Вот где Ташкент! Порядочек. А то я уже от мороза вибрировать начал.
— Так ты что же — притворялся? — вырвалось у меня.
Он взглянул на меня с самым простодушным удивлением, даже вроде с обидой:
— Скажешь тоже! Просто я споткнулся… о Полярный круг.
Лева Шатохин хихикнул и, не получив нашей поддержки, смущенно умолк. А Зубарев сердито блеснул глазами:
— Нахал! Пора бы и поумнеть, ты не в училище.
— А ты, Коленька? — живо повернулся к нему Пономарев. — Как только завидел жилье, сразу о нас забыл. Хорошо, да? Чего молчишь?
— Сказал бы я тебе, — Николай понизил голос, — да вот… — Он кивнул в сторону коричневого дощатого барьера, за которым у тумбочки с телефоном стоял солдат.
А тот, будто ничего и не слышал, кого-то вызывал:
— Ало, ало! Заснули вы, что ли! Чево? Ах, нет его… Понял…
Потом, положив трубку, он попросил нас минуточку подождать и вышел в соседнюю комнату. Воспользовавшись этим, Шатохин — вот уж чего я от него никак не ожидал! — наградил Пономарева крепким тычком в спину. А по комплекции Лева — тяжеловес, и силенка у него — дай бог! Валентин чуть было не запахал носом. Смешно взмахнув руками, он отлетел в сторону и еле устоял на ногах.
Как раз в этот момент в дверях появился дежурный по части — невысокий офицер с погонами старшего техника-лейтенанта. На правом боку — кобура с пистолетом, на левой руке — красная повязка.
— В чем дело, товарищ лейтенант? — удивленно взглянул он на Пономарева.
— Да нет, ничего… Не беспокойтесь… — При всем своем умении оставаться невозмутимым в любой обстановке, Валентин смутился и, пряча глаза, пробормотал: — Просто я, это самое… споткнулся.
