Компромисс был достигнут в самых последних числах сентября 1612 г. «Бояре и воеводы» князь Дмитрий Трубецкой и князь Дмитрий Пожарский (их имена стали писать в таком порядке в документах ополчения) согласились на уговоры, обращенные к ним со всех сторон. Более того, в грамоте объединенного ополчения говорилось, что, кроме челобитных, был принят «Приговор всех чинов людей», согласно которому воеводы и «стали во единачестве». Сохранилась и особая роль «выборного человека» Кузьмы Минина, чье имя упоминалось рядом с главными боярами объединенного ополчения. Дублировавшие друг друга приказы, в первую очередь Разрядный, были объединены и сведены в новое место так, чтобы не было обидно ни князю Дмитрию Трубецкому, ни князю Дмитрию Пожарскому. Главная цель объединенного ополчения формулировалась хотя и расплывчато, но не содержала призыва к мести: «Московского государства доступать и Росийскому государству во всем добра хотеть безо всякия хитрости» [1, 373].
В октябре 1612 г. осажденный польско-литовский гарнизон, «безпрестанно» обстреливаемый из «наряду» с башен («тур»), поставленных у Пушечного двора, и в Егорьевском девичьем монастыре, и у Всех Святых на Кулишках, переживал агонию. Как лаконично, но определенно выразился Иосиф Будило по поводу проявившегося каннибализма: «…кто кого мог, кто был здоровее другого, тот того и ел» [51, 348]. Не было тайной положение внутри осажденных стен Китай-города и Кремля для «бояр и воевод», писавших по городам о скором взятии столицы: «… и из города из Москвы выходят к нам выходцы, руские и литовские и немецкие люди, а сказывают, что в городе московских сиделцов из наряду побивает и со всякия тесноты и с голоду помирают, а едят де литовские люди человечину, а хлеба и иных никаких запасов ни у кого ничего не осталось: и мы, уповая на Бога, начаемся Москвы доступити вскоре» [1, 373].
B ожидании сдачи города начались первые переговоры, когда в дело вмешался лучший помощник истории – случай. 22 октября 1612 г. стороны обменивались полагавшимися «закладами», т. е. заложниками, и вырабатывали договоренности об условиях будущей сдачи. В этот момент казаки полка князя Дмитрия Трубецкого неожиданно пошли на приступ, неся с собой лестницы, по которым взобрались на неприступные стены Китай-города. «Пискаревский летописец» точно сообщил место, где была прервана долговременная оборона Москвы: «с Кулишек от Всех Святых с Ыванова лушку» [39, 218], т. е. с того самого места, где стояла одна из «тур» объединенного ополчения, ведшая обстрел города. Следом за первым приступом ополченцев, случилось так называемое китайское взятье, т. е. полное освобождение стен Китай-города от оборонявшего их польско-литовского гарнизона, затворившегося в Кремле.
