Повседневные занятия ярославского правительства касались прежде всего «устроенья» ратных людей. Пришедшие в Ярославль дворяне и дети боярские, другие ратные люди, приезжавшие в полки, нуждались в жалованье и «кормах». Князь Дмитрий Пожарский также «верстал новиков», сохранились сведения о верстании детей боярских в Ярославле. Обычно назначение поместных и денежных окладов производилось по царскому указу и затрагивало детей боярских всех «служилых городов». Воеводское «верстание» в Ярославле было вызвано чрезвычайными обстоятельствами, но потом его признали вполне законным. Раздача денег служилым людям, начатая в Нижнем Новгороде, была продолжена и в Ярославле. Кузьма Минин собирал казну, а князь Дмитрий Пожарский распоряжался ею в интересах «всей земли». По всем верховым и поморским городам, первыми примкнувшим к нижегородскому движению, были разосланы грамоты с призывом присылать деньги в казну. Источником пополнения земского бюджета стали также обычные подтверждения грамот и привилегий, а также пошлины от выданных поместных и вотчинных грамот. Логичным итогом финансовой деятельности ярославского правительства стало создание Денежного двора.
Л. М. Сухотин нашел в столбцах Печатного приказа челобитную «бойца» Максима Юрьева, доказавшую, что в Ярославле чеканили монеты [58, 99]. При чеканке серебряных копеек ярославского «Совета всей земли», как и в деятельности Денежного двора в Великом Новгороде, использовали старые образцы. Главным отличием оказывалось изменение монетной «стопы» и, вследствие этого, веса копеек. Удивляться здесь нечему, ведь прием девальвации денег тогда был уже известен.
В правительственной деятельности «Совета всей земли» в Ярославле нет признаков какой-то целенаправленной политики по выстраиванию полноценного приказного порядка с четким распределением дел по каждому ведомству. Даже такой внимательный исследователь истории нижегородского ополчения, как П. Г. Любомиров, вынужден был констатировать «крайнюю скудость материала», относящегося к «организации приказов». Из существовавших в Ярославле приказов известны Разрядный и Поместный, которые были и под Москвой. Более того, известны дьяки подмосковных полков, служившие в одном и том же приказе в обоих ополчениях: дьяк Андрей Вареев в Разрядном приказе; Федор Дмитриевич Шушерин, Петр Алексеевич Третьяков и Герасим Мартемьянов – в Поместном приказе [4, 453]. Такого досконального повторения приказной структуры подмосковных полков не понадобилось бы, если бы у ополчения князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина не было задачи поддерживать «земскую» часть полков, стоявших под Москвой. Логичнее было бы передать управление другим лицам, в противовес «дельцам», подчинявшимся врагам-казакам (мало ли еще какие обвинения можно было измыслить при желании обвинить участников Первого ополчения, но этого не происходило). Однако решения все равно принимались общие, по приговору «Совета всей земли». Точнее всего обозначил созданную структуру власти в нижегородском движении сам князь Дмитрий Пожарский на переговорах с новгородцами, говоря о том, что, соглашаясь на воеводство, он подчинился решению «бояр и всей земли».
