Глава 8
Верные слуги на дороге не валяются
Верными считай не тех, кто по твоему слову говорит, но кто противится сказанному тобою неверно.
Исократ
Встречаться со своими боярами Константин, даже слегка оклемавшись, не торопился. Причиной тому была, с одной стороны, некоторая неуверенность в себе, точнее, в том, сможет ли он командовать ими, как надлежит. С другой – незнание их самих. Какие они по характеру, как себя ведут со своим князем, насколько далеко распространяется его власть над ними, кто ему предан всей душой, а на кого в трудную минуту ни в коем случае нельзя положиться – продаст? Вопросов была масса, а ответов на них...
Знать же все это Константину было необходимо, ведь он прекрасно понимал, что если ему тут придется пробыть достаточно долгое время, то в одиночку ничего не сделать. Хотелось же осуществить очень и очень многое. Стало быть, пришла пора окружать себя хорошими умными советниками, а еще лучше – единомышленниками. Задача простая и ясная, но вот из кого их набирать, а главное – кого из числа уже имеющихся оставить, пусть хотя бы на первое время?
Весенние деньки между тем неумолимо и безостановочно убегали прочь один за другим, а Костя все никак не мог решиться на какой-нибудь смелый шаг. Помощь пришла неожиданно. В один из дней Константин, как всегда поутру, нервно расхаживал по своей светлице, продолжая размышлять, как бы не допустить на первых порах крупных ошибок, могущих впоследствии стать роковыми. Озабоченно поглядывающий на князя Епифан решил даже, что тот вновь приболел, и, что-то смекнув, исчез, появившись уже с обеспокоенной Доброгневой.
– Звал, княже? – встревоженно осведомилась она, едва появившись в дверях.
– Да нет, – озадаченно посмотрел вначале на нее, а потом на Епифана Константин.
Верный стремянной помялся, потом выпалил:
– Гляжу, мечешься, княже, аки рысь по клети. Ну, думаю, приболел сызнова. То ли рана вскрылась, то ли какая хвороба нутро гложет. Вот я и... Сам-то молчишь, а там уже бояре дожидаются. Сколько времени прошло, а не сбирались ни разу на пир твой честной.
Улыбнувшись благодарно Доброгневе, Константин жестом отпустил ее, добавив для успокоения:
– Да здоров я, здоров, – и когда она, пожав плечами, вышла, к удивлению обоих оставшихся не сказав больше ни слова, он осведомился у Епифана: – А что, мы часто собирались ранее? Ты, Епифан, – упреждая его недоумение, сразу решил пояснить Константин, – не дивись шибко. После того как головой меня приложили да потом ещё ногу пропороли, я из беспамятства, конечно, вышел, но не до конца. Не все помню, что ранее было. Из тех же бояр моих всего один в памяти и остался – Онуфрий. Так что давай-ка обскажи мне все – что да как. Да ты присядь, присядь. – Он дождался, когда Епифан все-таки усядется на лавку, сам пристроился напротив и приготовился внимательно слушать.
