— Что!!! — взревел брюнет так, что Настя отпрянула и перекрестилась. — А вещи?! Вещи где?
Он ухватился за край полки, надсадно крякнув, рванул ее вверх и вытащил на свет Божий серый пластмассовый портфель-«дипломат» с номерным замком, прижал к сердцу.
— Все… Все… — с натугой проговорил брюнет. — Не сердись, хозяюшка, дело такое… Слушай, у тебя в заначке граммулек сто не найдется? Я заплачу.
Настя мгновенно успокоилась и, оценив ситуацию по-новому, вновь шагнула в купе.
— Я тебе что, корчма?
Ох и перепугал же ее этот деляга холеный! А с другой стороны, вон как страдает человек, бодун его бодает нешуточный, видать, не слабей, чем любого пролетария. Проводница сжалилась:
— Ладно, на Ярославском в буфете тетю Асю найдешь, скажешь, от Насти со «Стрелы», она тебя остаканит.
— Вот спасибо! — Брюнет достал из кармана кожанки желтый пакетик жвачки и дрожащей рукой протянул ей. — В знак благодарности.
— Иди, иди!
Проводница вытолкала его сначала в коридор, потом и вовсе на перрон. Брюнет потряс в воздухе портфелем, прислушиваясь к чему-то, и нетвердой походкой двинулся к зданию Ленинградского вокзала.
Дойдя до начала перрона, он двинулся не на Ярославский, а к телефонам-автоматам.
— Вадим Ахметович? Доброе утро, это Яков Даниилович. Я в Москве. Наша договоренность в силе?
— Разумеется, Яков Даниилович. Вас не затруднит подъехать ко мне на службу часикам, скажем, к пяти?
— Нисколько, Вадим Ахметович. Буду ровно к пяти.
— Адрес знаете?
— Ну-ну, успокойтесь, Мария Кирилловна, вот, хлебните водички и давайте продолжим. Итак, вы говорите, что мужчина садился в поезд один?
Пожилая проводница всхлипнула и протерла глаза рукавом. Капитан Самойлов одновременно с ней смахнул со лба обильный пот — и тоже рукавом.
— Один, один, — закивала проводница. — Веселый такой, обходительный. Когда я зашла к нему, он на оба места билеты предъявил, попросил никого не подсаживать, сказал, что в Бологом друг присоединится… Чаю заказал, с сухариками…
Мария Кирилловна вновь опустила голову и шмыгнула носом.
— Понятно. И багажа, значит, при нем, кроме ременной сумочки-визитки, не было?
Проводница кивнула, подтверждая — не было, мол.
— И в дороге, говорите, никто к нему не подсаживался?
— Не видела. В Бологом, правда, меня бригадир к себе в третий вагон вызывал, так что, может быть…
Дверь служебного купе приотворилась, в щели показалась стриженая голова и лацкан милицейского мундира.
— Разрешите, товарищ капитан.
