Поэтому Иден и хотел от него избавиться.
Ванситтарт стремился проводить политику реализма, не заводя постоянных друзей или постоянных врагов и ставя превыше всего интересы Британии. Он не любил большевиков, но научился терпеть их и даже одобрял сотрудничество с ними, когда нацистская Германия стала угрожать Европе. По мере развертывания событий 30-х годов он все более подозрительно относился к немцам и ненавидел нацистов. Годы уступок требованиям Гитлера, неоднократно утверждал он, создали Британии репутацию ослабленной второстепенной державы. Он верил, что только мощь державы рождает международное уважение и дает верных союзников, в то время как ее недостаток ведет к ущемлению британских интересов и к изоляции. В середине 30-х, когда британское правительство совсем не спешило перевооружать армию и отказывалось воспринимать нацистскую опасность настолько же серьезно, как и он, Ванситтарт проявил большую горячность. Из-за этого он и нажил себе серьезные неприятности в отношениях со своими начальниками-консерваторами.
Ванситтарт сумел воспитать из некоторых сотрудников Форин офиса верных последователей своего дела, его «ребят», как называли их иногда. Среди них можно назвать Ральфа Вигрэма и Лоуренса Коллье. Вигрэм безвременно умер в конце 1936 года, а Коллье стал главной «рапирой» Ванситтарта в деле ускорения советско-британского сближения и противостояния политике бесконечных уступок нацистской Германии. Это не пошло на пользу их карьере. Но они наверняка считали — если думали об этом вообще, — что безопасность страны была гораздо важнее их собственной карьеры.
В отношении нацистской опасности Ванситтарт был всегда прямолинеен, а это качество не очень приветствуется политиками. «Нынешний режим в Германии, — говорил он, — обязательно развяжет новую европейскую войну, как бывало не раз, стоит ему почувствовать себя достаточно сильным».>10 Но очень немногие в Британии прислушивались к его словам, а даже когда прислушивались, принимались обвинять его в паникерстве, самонадеянности и чрезмерной враждебности к нацистской Германии. Его отчеты в материалах Форин офиса, подписанные характерным размашистым «R», кажется до сих пор дрожат от негодования и тревоги за свою страну.
«Я делал все возможное, — писал Ванситтарт в своих мемуарах, — но это оказалось не так уж много».>11 Он недооценивал свои усилия. Он сделал ровно столько, сколько было в силах государственного служащего, чтобы предупредить об опасности, грозившей его стране. «С каждым месяцем, — писал он в 1935 году, — я получаю все больше свидетельств, которые подтверждают мои подозрения и все больше убеждают меня в конечных целях германской политики. Думаю, скоро они будут ясны всем, кроме предубежденных и слепых».
