Слова Литвинова находили сторонников и среди некоторых британских и французских официальных лиц и политиков, которые тоже видели опасность. Ванситтарт, постоянный заместитель британского министра иностранных дел вплоть до конца 1937 года, называл сторонников альянса с Советами «реалистами», которые признавали, что главная опасность исходит от нацистской Германии. Во второй половине 30-х годов известным сторонником улучшения отношений между Британией и Советским Союзом стал Черчилль, бывший прежде «твердолобым» антикоммунистом, полным решимости уничтожить «болши». Он не стал лучше относиться к коммунизму, но утверждал, что тот был меньшим злом для Британии, чем нацизм. Другие реалисты тоже били в набат. «За границей снова завелся бешеный пес, — предупреждал А. С. Темперли, делегат от Британии на женевских переговорах по разоружению весной 1933 года. — И мы должны решительно сплотиться, чтобы или безоговорочно уничтожить его, или добиться по крайней мере его изоляции, пока болезнь не будет вылечена».>8 Забавно, если литвиновский образ «бешеного пса» был почерпнут именно из британских источников.
Ванситтарт или «Ван», как его называли достаточно близкие люди, был самым последовательным и наиболее мужественным из той небольшой группы британских официальных лиц, которые безуспешно пытались обратить внимание английского правительства на существование нацистской опасности. Он был карьерный дипломат, который трудом проложил себе дорогу на самый верх Форин офиса. Уверенный в себе, жизнерадостный, типичный представитель английского правящего класса, владевший домами и прислугой, он был членом благопристойно шикарного Сент-Джеймского клуба и не прочь был провести время за картами. На самом деле, впечатления, почерпнутые в клубе и за картами, нет-нет да и мелькнут в его протоколах или дипломатических записках. Между прочим, он был еще и талантливым писателем и драматургом. Это сквозит иногда в его эпиграммах, неожиданных оборотах фраз, написанных крупным размашистым почерком. Ванситтарт был настолько уверен в своих воззрениях и проводимой им политике, что порой раздражал даже собственных министров, и в конце концов, как ни были велики его власть и влияние, министр иностранных дел приходился ему прямым начальником. Один из министров, Энтони Иден, которому тоже не правилось иметь своим постоянным заместителем такого сильного и твердого человека, говорил, что «по складу ума» Ванситтарту следовало бы быть именно министром, а не чиновником при нем.
