Лицо великого владыки потемнело, губы тряслись. Прошло несколько минут, прежде чем он смог взять себя в руки.
— Если меня не станет, ты раскроешь сосуд и вытряхнешь содержимое, — продолжал владыка. — Это легко сделать, сосуд состоит из двух частей, ввинченных друг в друга. Выполнив мой приказ, постарайся умереть.
— Умереть? — переспросила я.
Ладонь великого владыки коснулась моей щеки, провела по ней, словно прощаясь…
Наверное, он по-своему любил меня, мой жестокий отец. Настолько, насколько способен был любить кого-то.
В те минуты я была не в силах разглядеть истинного смысла событий. Гораздо позже поняла, что служила лишь мечом в руках могущественного палача, который и сам был обречен. Гораздо позже задумалась, как нас мало в этом мире, пронизанном серебристым дыханием звезд, — тех, кто может думать, любить, кто несет в себе драгоценные ростки жизни.
Тогда же, в подземелье, эти мысли просто не могли родиться. Ослушаться владыки казалось преступлением.
Доверенный страж вывел меня по тайному ходу из замка. В глухом буреломе я спрятала тяжелый сосуд.
Когда позднее я пыталась вспомнить о том что произошло в последующие несколько дней, прошлое вспыхивало в памяти яростными, безумными мгновениями…
Огромная овальная тень звездного корабля накрыла башню, где стоял великий владыка. Он выхватил меч — крохотная бессильная фигурка на фоне неотвратимо надвигающейся горы. Внезапно и остро ударил из днища корабля голубой огонь. Посыпались вниз раскаленные брызги металла и камня. Пустой шлем отца гулко звенел, подскакивая на неровных ступенях башни…
Отборная гвардия погибшего владыки сражалась со слепым упорством раз и навсегда заведенных механизмов. Дымились камни разрушенного замка, от вспышек голубого огня становилось больно глазам. Крики воинов, вопли раненых — наших и тех, кто высадился из кораблей, разрывали воздух.
На плечах моих сверкали латы, пальцы сжимали шершавую рукоять меча. Могла ли я сделать иной выбор? Не знаю. Не всегда и не все решает разум. Особенно в минуту, когда огненная стрела с визгом ударяет в шлем и, опалив висок, падает в траву. Я вскинула голову и увидела расширенные от злобы глаза зеленого рыцаря, несущегося на страшном, словно из металла выкованном звере.
Этот миг расставил все по своим местам. Я была воительницей, он — моим врагом. Скорее инстинктивно, чем сознавая что-то, я метнула крестатый нож, и тот распорол нападавшему горло.
Мир потемнел и сузился в глазах моих, они различали только ненавистные зеленые пятна чужих лиц…
